Фатима опустилась на землю. Они провалились. Все джинны вокруг них начали падать на колени, чтобы вскоре стать великой армией. Нет, не все.
Один все еще стоял. Странным образом он продолжал приближаться к Абигейл. На фоне происходящего раньше его легко было не заметить. Но теперь он оставался единственным, кто вел себя иначе, неуклонно продвигаясь среди джиннов, окружающих свою хозяйку. Еще заметнее была его коричневая ряса с капюшоном на голове.
Фатиму что-то кольнуло. Чувство узнавания. Даже то, как он шел, казалось знакомым – странная походка. Только оказавшись рядом с Абигейл, он откинул капюшон, и Фатима остолбенела.
С последней встречи жрец изменился еще сильнее. Хоть язычник стоял на двух ногах, сейчас он напоминал крокодила больше, чем кого-либо еще. Его бледно-серая кожа была такой же шершавой и грубой, как у обитающей в воде рептилии, такая же длинная крокодилья морда – с зубами, видневшимися даже с закрытым ртом. Но по-настоящему его узнать помогли переполненные местью темно-зеленые глаза. То был не джинн. То был…
– Ахмад? – растерялась Сити.
Чтобы поверить в то, что случилось потом, это надо было видеть.
Глава двадцать восьмая
В одно мгновение Ахмад, верховный жрец культа Собека, самопровозглашенное живое воплощение древнего нильского божества на Земле, стоял, прожигая злобным взглядом Хозяйку Джиннов. В другое он уже взмыл в воздух, крокодилья пасть широко распахнута, сверкая белыми, острыми зубами.
И даже Фатима услышала, как он прошипел два слова: «За Нефтиду!»
Абигейл так увлеклась ликованием, что, похоже, его не услышала. Так что, когда челюсти сомкнулись на ее вытянутой руке с Печатью Сулеймана, для нее это стало полнейшей неожиданностью.
Фатима ошеломленно наблюдала, как Ахмад дернул своей длинной крокодильей головой. Раздался жуткий хруст, и он отступил с рукой Абигейл в зубах.
Все закончилось так быстро, что англичанка не успела понять, что произошло. Она попятилась, глядя на место, где раньше была ее рука – теперь окровавленный обрубок. Ее лицо сморщилось в замешательстве. Оно медленно утратило цвет. Когда рот Абигейл открылся, она втянула большой глоток воздуха – а затем издала леденящий кровь крик.
Разразился пандемониум.
Джинны на крыше вышли из транса, прекращая скандирование, их пустые глаза снова наполнились жизнью. Многие недоуменно оглядывались, но их голоса перекрывались нескончаемыми криками Абигейл. Ифриты на железном джинне освободились от уз и разрывали на части металлический каркас, возвращая свою свободу – во все стороны летели стальные осколки. Возвышающееся над дворцом чудовище опасно раскачивалось, когда удерживающая его магия исчезла, а пламя на рогатой голове погасло. Когда она отделилась от шеи, раздался оглушительный скрежет. Голова отскочила от плеча и полетела вниз. За ней последовало тело машины, на глазах распадаясь на части.
Четыре человека, все еще стоявших на платформе, обратились в бегство. Первыми спрыгнули сестры Эджингтон, неловко приземлившись на крышу переплетенным клубком конечностей. За ними последовал Персиваль, бросая Виктора на произвол судьбы. Держась за раненное плечо, тот прыгнул как раз когда платформа, Часы Миров и то, что осталось от механического гиганта, с грохотом рухнули на дворцовый двор.
Фатима посмотрела на все еще стоявшего над ними пепельного гуля. Три дубликата подняли левые руки – у каждого не хватало кисти – пока их тела медленно таяли. Ноги, туловища, даже одежда рассыпались черным пеплом тоньше песка, который уносил ночной ветер, не оставляя даже намека на кончину гуля. Они с Сити переглянулись и помогли друг другу подняться на ноги, чтобы, прихрамывая, начать проталкиваться сквозь толпу джиннов. Подруги остановились рядом с упавшей на колени Абигейл, которая продолжала кричать, зажимая обрубок руки.
– Я так думаю, это было больно, – сказала Сити.
Фатима не смотрела на женщину – та больше не представляла угрозы, – вместо этого агент искала Ахмада. Превращение, которому он подвергся в последние недели, позволило ему легко слиться с джиннами – не будучи под влиянием силы кольца. «Как долго он здесь пробыл? – спрашивала она себя. – Ожидая своего часа, выбирая время для мести». Разумеется, у них были дела и поважнее, чем Абигейл или Ахмад. Ее глаза поднялись туда, где над крышей все еще нависали Девять Владык-ифритов, больше не стоявших на коленях, с оценивающими взглядами.
– Почему они все еще здесь? – Она указала на портал. – И почему он все еще открыт? – Когда они разрушили Часы Миров в прошлый раз, отворенный ими портал схлопнулся сам собой. Однако этот не исчезал – зияющая рана в ночи.
– У меня такое чувство, что это еще не конец, – пробормотала Сити.
«Вылезешь из ямы – упадешь с откоса», – услышала Фатима наставление матери.
Она достала значок, подняла его и, прочистив горло, закричала:
– Великие Владыки! Я агент Фатима из египетского Министерства алхимии, заклинаний и сверхъестественных сущностей! – Джинны на крыше притихли и повернулись, вперяя в нее взгляды. Ифриты наверху тоже обратили на нее внимание. – Позвольте принести глубочайшие извинения за то, что вас призвали вопреки вашей воле и суверенности! Это действие не было санкционировано или одобрено моим правительством и является прямым нарушением наших положений, законов и криминальных кодексов об этичном использовании магии! Поскольку теперь ситуация находится под нашим контролем, а виновница схвачена, мы предлагаем вам вернуться в ваш мир с искренними извинениями за причиненные неудобства!
Вот. Все по правилам. Даже вежливо.
Король ифритов смотрел на нее опаляющими глазами, и она постаралась не дрогнуть под их жаром.
– Какая болтливая смертная, – громыхнул он, затем отвернулся, словно ее и вовсе не существовало.
– Джинны этого измерения! – проревел он. – Тысячелетиями мы были погружены в сон. Глубоко в мирах внутри миров Кафа. Теперь мы пробудились. И нашли себя… недовольными. – Толпа вздрогнула в едином порыве, как дети, которых ругали. – Как случилось, что джинны живут в мире, где правят смертные? Как смертная получила власть над нашим родом? Власть, которой достаточно, чтобы связать даже нас – Владык джиннов? Где дети нашего огня и крови, чтобы дать ответ?
Словно по призыву, несколько пылающих фигур приземлились перед королем ифритов. Сити оттянула Фатиму, когда одна из них ударила в землю с силой, которой хватило, чтобы сотрясти дворец. С этим ифритом они сталкивались дважды, но он уже избавился от седла и поводьев. Он был намного крупнее своих товарищей, но все же на фоне Владык казался карликом – всего лишь костер по сравнению с инферно.
– О Великие Владыки, – прогрохотал он, сложив огненные крылья в знак покорности. – Я готов дать ответ.
– Говори, – позволил король ифритов. Его лицо исказилось раздражением. – Но пусть умолкнет этот надоедливый шум!
Он имел в виду Абигейл, которая не прекращала кричать. Большой ифрит повернулся к хозяйке, однажды поставившей его под седло, и протянул руку, чтобы коснуться ее культи. Крики перешли в визг, когда джинн прижег окровавленный обрубок, распространяя вокруг тошнотворную вонь горелой плоти. Глаза Абигейл закатились, она пошатнулась и незамедлительно рухнула лицом вниз. Обморок. Похоже, в этот раз по-настоящему.
