– Мне кажется, – сделал вывод Онси, лежа в обнимку с Хамидом, – мы можем подтвердить, что в трамвай 015 действительно кто-то вселился.
Глава вторая
Поздним утром следующего дня Хамид вновь обнаружил себя вместе с Онси в офисе суперинтенданта Безопасности и Техобслуживания Трамваев Рамзесской станции. Как и прежде, комнатушка была жаркой и тесной и наполненной постоянным жужжанием вентилятора, разгонявшего густой теплый воздух. На столе снова лежал сладкий суджух, каким-то образом не растаявший на жаре и остающийся таким же твердым. Агент невольно проникся уважением к стойкости этой сладости.
– Так это не призрак? – спрашивал суперинтендант Башир. Чем больше он слушал их отчет, тем глубже становились морщины на его лбу, пока тот не стал выглядеть как смятый пергамент.
Хамид покачал головой, тяжело работая над куском суджуха, который был за гранью пережевывания. На этот раз им хотя бы предложили чай, и он смыл лакомство прохладным вкусом гибискуса и мяты.
– Я расследовал больше дюжины дел с призраками и ни разу не видел призрака, – ответил он. Правда была в том, что за почти тридцать лет работы министерства не было ни одного свидетельства существования призраков – несмотря на растущее количество спиритуалистов и самопровозглашенных медиумов, процветавших в базарных переулках. Что бы ни происходило с мертвыми, общение с живыми их явно не интересовало.
– Ну что-то в трамвай вселилось, – настаивал суперинтендант. – Вы сами видели. – У него хватило совести опустить глаза при этих словах, так что Хамиду удалось сохранить неловкость на лице только для себя. Ему все еще стыдно было вспоминать, как их вчера выкинули. Агенты создали не лучший образ для министерства, и он был благодарен за цвет своей кожи – оттенка скошенной пшеницы, – который никак не мог показать следы румянца. Онси, впрочем, казалось, совершенно не волновало это воспоминание.
– Скорее всего, в трамвай вселился джинн, – вмешался новичок, угощаясь вторым стаканом чая и потихоньку откладывая суджух в карман.
– Джинн? В моем трамвае? Вы уверены? – Брови суперинтенданта поднялись.
– В таких делах это почти всегда джинны, – ответил Хамид.
– Я встречал джиннов. Некоторые, вполне ожидаемо, работают в Транспортном Бюро. На моей улице живет земляная джанн. Несколько джиннов, включая очень старого и могущественного марида
[110], посещают мою масджид. Это создание не похоже ни на одного джинна из тех, с кем я сталкивался. Оно скорее… маленькое. – Башир выглядел скептичным.
– О, существует больше видов джиннов, чем министерство способно описать, – быстро парировал Онси. – Всего четыре столетия назад ученый ас-Суюти
[111] писал о джиннах, вызывающих болезни в человеческом разуме и теле. В раннем каламе содержится…
– Агент Онси хочет сказать, – перебил Хамид, прежде чем они по колено погрузились в обсуждение философских манускриптов, – что существуют джинны самых разных видов. Так что вполне возможно, что один из них захватил ваш трамвай.
– Хорошо, так чего он хочет? – спросил Башир.
– Трудно сказать, – ответил Хамид. – Джинны, к которым мы привыкли, обычно сами решают взаимодействовать с людьми и жить среди нас. Но есть и другие. Ифриты
[112], к примеру, известны тем, что соблюдают дистанцию – большинство даже не остается на этом плане реальности. С некоторыми мы вообще не способны коммуницировать. Часто именно они занимаются вселениями – малые джинны за пределами нашей классификации. Скорее всего, вашего привлекла магия, управляющая трамваем, и он в нем поселился.
Суперинтендант протяжно вздохнул.
– Джинн, вселившийся в мой трамвай и нападающий на пассажиров. – Он закончил жестом руки, который сопроводила пресловутая каирская присказка: – Спасибо тебе, аль-Джахиз
[113].
Прошло около сорока лет с тех пор, как бродячий суданский гений – или безумец, сами выбирайте – с помощью смеси алхимии и машин пробурил дыру в Каф
[114]. Открытые в измерение джиннов двери впустили поток магии, навсегда изменив мир. Теперь каирцы поминали исчезнувшего мистика на каждом шагу, чаще употребляя имя в насмешку, чем прославляя, используя его, чтобы жаловаться на трудности эпохи.
Хамид никогда не понимал вездесущести этой фразы. Казалось не важным, правы ли суфии
[115], и аль-Джахиз был провозвестником Махди
[116], или, как боялись копты
[117], предзнаменованием Апокалипсиса. И такими же бесполезными, думал он, были продолжающиеся дебаты о том, был ли аль-Джахиз тем же средневековым мыслителем из Басры, перенесшимся либо переродившимся в другом времени. Какой бы ни была правда, без аль-Джахиза не было бы министерства. Египет не превратился бы в одну из ведущих мировых держав. Вполне вероятно, что без помощи джиннов не удалось бы выгнать британцев. И те же самые джинны отстроили Каир так, что он соперничал с Лондоном или Парижем. Часто казалось, что вся страна гордо расхваливала свою современность и все же мечтательно тосковала по более простому прошлому.
