Рамзес мяукнул, сигнализируя, что они слишком повысили голоса, и Фатима ощутила, как лицо наливается жаром. Как бы она восприняла признание Сити? Может, отчасти это и было ее реакцией? Ей вспомнились слова Бенни: «Обычно секреты, которые мы храним в самой глубине сердца… мы их прячем потому, что боимся, что подумают другие люди. Как они могут нас осудить, если узнают». Возможно, эти слова стоило обдумать. Но на кону стояло нечто большее.
– Вчера вечером другая ты пыталась меня убить. – Ее рука инстинктивно поднялась к шее. – Ты не можешь себя контролировать? Когда ты… джинния. – Это слово все еще трудно было произнести.
– Когда я джинния, я чувствую себя… свободной. – Сити закрыла глаза, словно воспоминания были слишком сильными. – Всего просто больше. Каждое чувство. Каждое ощущение. И мне это нравится. – Она снова открыла глаза, глядя на Фатиму. – Знаешь, куда я хожу по ночам? Когда покидаю твою кровать перед рассветом? Летать. Парить над городом. Если бы ты могла его видеть, как вижу я – сияющей драгоценностью, что просится в руки! – Она протянула руку, воспроизводя движение, лицо озарило мгновение радости. – У меня нет для тебя печальных историй. Я не трагический персонаж, затерявшийся меж двух миров. Я наслаждаюсь тем, кто я есть. Что я есть. – Ее голос ожесточился. – То чудовище, он отнял ее. Отнял мою свободу. – Сити постучала пальцем по виску, лицо исказилось, пока она искала слова для объяснения. – Я слышала его голос. В своей голове. Будто он оказался внутри меня и кричал, так что я больше ничего не слышала. Та часть меня, что была мной, потеряла голос. Я пыталась бороться, но он просто отодвинул меня в сторону. Я была там, но словно и нет – глубоко похороненная, утонувшая, пока мое тело исполняло все, чего он хотел. Чего он требовал. Ты понимаешь?
Фатима всмотрелась в лицо Сити, и то, что она в нем увидела, ее потрясло. Самая дерзкая и безрассудная женщина, какую она знала, была в ужасе. Агент вспомнила, как смотрела в безжизненные глаза полуджинна. У Загроса был тот же пустой взгляд, когда он пытался ее убить. Она вспомнила королевского джинна-советника, которого вынудили замолчать. А еще ифрита, превращенного в верного пса.
– Самозванец… он может контролировать джиннов, – медленно проговорила Фатима. От этого откровения она похолодела.
– Он опаснее, чем мы думали. Гораздо опаснее, – мрачно кивнула Сити.
Это было мягко сказано. Он не просто опасен, это настоящая катастрофа! Хуже, у самозванца был план. Он действовал методично, целенаправленно. А теперь еще украл материалы для воссоздания Часов. Все это плохо пахло. Воняло, на самом деле. Они безмерно недооценили то, с чем столкнулись.
Фатима посмотрела на лицо Сити, представляя, как проводит пальцами по ее щеке.
– Что же тебя остановило? Почему ты меня не убила?
Сити серьезно посмотрела в ответ, затем неожиданно рассмеялась, утирая слезу.
– Ты меня остановила. Твой прекрасный голос, звавший меня по имени. Будто веревку сбросили в темную дыру. Я схватилась за нее и карабкалась наверх, пока не выбралась.
Фатима молчала. Может, Сити и слышала голос, но транс разрушило не ее имя.
– Ты не ответила на свое имя, – сказала она наконец. – Ты отреагировала только на это. – Следовательница достала из пиджака брошь в виде рычащей львицы. Она не стала ее выбрасывать после того, как сорвала с платья. Сити с недоумевающим лицом взяла серебряное украшение. Похоже, она понятия не имела. Не помнила, что произошло на самом деле.
Поначалу Фатима не хотела ничего рассказывать. Но между ними и без того хватало тайн. Она украдкой вздохнула и начала объяснять – насколько была способна, – что она вызвала и что увидела в глазах Сити.
Когда агент закончила, Сити прошептала незнакомую молитву:
– Благословенная Госпожа Пламени, Дочь Кровопролития. Для нее отворяются два неба, когда является она во славе своей! – Ее широко распахнутые глаза были устремлены на Фатиму. – Тебя благословили взглядом Ока Ра.
– Я тебе говорю, что видела… нечто… таящееся в тебе, и это твоя единственная реакция?
– Я дитя богини, – слегка пожала плечами Сити. – Она поступает со мной как пожелает.
Фатима не знала почему, но по какой-то причине этот ответ ее задел.
– Кроме того, – продолжила Сити. – Она пришла к тебе.
– Это еще что значит?
– Я молилась Благословенной Госпоже. Приносила жертвы. Восхваляла сотни ее имен. Но она ни разу мне не показалась. Ты назвала ее имя – и она пришла. – Сити задумчиво притихла. – Возможно, у тебя с богиней особая связь. О которой ты до сих пор не знала.
«Это, – решила Фатима, – совершенно ужасающая мысль». Она прошептала собственную молитву и сменила тему.
– Ты сбежала, – обвинила она. – Когда пришла в себя. Ты просто… оставила меня там.
– Мне пришлось. – Сити опустила глаза. – Когда я увидела, что натворила. Я знала, что меня могут использовать как вещь. Я себе не доверяла. Мне нужно было сбежать от него как можно дальше.
Фатима запустила руки в волосы.
– Я не виню тебя за то, что случилось этим вечером, – сказала она наконец, удивляясь, что верит своим словам. – Тебя использовали, и я знаю, что намеренно ты бы так со мной не поступила. – Проступившее на лице Сити облегчение делало следующие слова особенно трудными. Она все равно продолжила: – Но я не могу вернуться к тому, что было. Ты скрывала часть себя. Даже если у тебя была веская причина. – Фатиме всегда казалось, что она видит только частички своей подруги, только то, чем та сама хочет поделиться. Теперь она знала, что не ошибалась. И это причиняло боль. Больше чем хотелось признать. – Мне нужно время, чтобы во всем этом разобраться. – Ее рука коснулась шарфа на шее. Некоторые раны заживают медленнее других.
– Время – это как раз то, чего у меня много, – торжественно заявила нубийка.
– Хочешь сказать, что ты бессмертна? – вздрогнула Фатима.
– Что? Боги, нет! Я метафорически.
– Это утешает. Не думаю, что вообще смогла бы тебя выносить, если бы знала, что ты будешь жить вечно. – Строго говоря, джинны вечно не жили. Тем не менее сотню лет они воспринимали как люди десяток.
– Ну, целую тысячу лет я вряд ли проживу. Может, сотню? Или две? В точности никто не знает.
Фатима разинула рот. Но внезапно вспомнила еще одну странность этого вечера.
– Когда я спросила самозванца о Часах Миров, он ответил песней. Что-то насчет Девяти Владык.
– Девять Владык, что спят, – припомнила Сити. – Которые выжгут твою душу.
– Знаешь, о чем это?
– Похоже на какую-то джиннскую сказку. – Сити на мгновение задумалась. – Их много. Всегда об ужасных джиннах, и что мы должны радоваться, что они не пришли к нам из Кафа. Но о Девяти Владыках я ничего не помню. Может, еще одна легенда о правителях джиннов?
Разумеется, таких историй хватало. В основном сказки или искаженные версии правды. Народный фольклор, к примеру, рассказывал о легендарном короле джиннов, правящем на горе Каф в стране невероятных чудес на краю мира. Аль-Джахиз показал, что на самом деле Каф – это другое измерение – или измерения, – а не какая-то скрытая гора.
