- Извини, Шона. - Он порылся в ежедневнике в поисках телефонного номера Джо.
- Ты не помнишь номер?
- Нет, у меня на такие вещи плохая память.
Она кивнула.
Том почему-то сказал:
- Мы не созваниваемся, я не знаю почему. У тебя есть сестры или братья?
Шона смутилась:
- Ну… да, что-то вроде того.
Странный ответ, однако Том не придал этому значения. Некоторые люди терпеть не могут рассказывать о своих семьях, например Марселла. Ее мать умерла, отец женился во второй раз и никогда особенно не интересовался жизнью дочери. С другой стороны, Кэти всегда было что рассказать о своей семье: она обожала Лиззи и Мотти. Кэти с легкостью обсуждала стервозность свекрови Ханны Митчелл, много говорила о своих братьях и сестрах в Чикаго, особенно о Марион, старшей сестре, которая преуспела в банковском бизнесе, однако совершенно ничего не смыслила в любви и которая сейчас выходит замуж за человека с киношной внешностью по имени Гарри. Она рассказывала о Майке, старшем брате, который всегда был диковат, неумеренно пил, однако в последнее время вроде бы бросил. И об Анне, которая волновалась из-за лишнего веса и вышла замуж за итальянца, с которым познакомилась в туристическом агентстве, где работала; и о Кевине, которому было одиноко в Штатах и который подумывал о возвращении в Ирландию.
Четыре совершенно разных человека - Скарлеты в Чикаго. Кэти тоже здорово отличалась от них. Опрометчиво утверждать, что в семье все похожи. Посмотрите только на его собственного брата Джо, у которого, видимо, во всем теле нет ни одной фамильной косточки.
Том забрался в фургон и помахал Шоне на прощание. Она стояла, не обращая внимания на мелкий дождик, и выглядела странно одинокой и беззащитной. Симпатичная девушка, но не сказать, чтобы красавица. Марселла всегда говорила, что Шона Бэрк могла бы стать настоящей красоткой, если бы научилась правильно краситься и сменила прическу на более современную. Ее волосы выглядели тусклыми и блеклыми, но у нее была приятная улыбка. В какой-то момент он подумал, а что, если это она поехала с Джо в тот отель? Почему бы и нет? Они оба свободны. Она не обязана никому ни о чем рассказывать. Надо перестать об этом думать. Она что-то сказала; он опустил стекло, чтобы слышать.
- Я хочу сказать, что ты очень славный, симпатичный и добрый человек, Том, - повторила Шона.
- И ни слова о моем чертовски верном инстинкте, который ведет меня по этой жизни, - засмеялся он.
- Это и без слов ясно, - улыбнулась она.
Марселла вернулась из салона красоты на следующий вечер и поделилась с Томом удивительными новостями. Та женщина пришла к ним сделать прическу, маникюр, чистку лица и сказала, что в субботу у них была вечеринка, и там была прекрасная еда, просто замечательные поставщики.
Том не мог в это поверить. Люди начали говорить о них, а они ведь едва начали свой бизнес! Он умирал от желания позвонить Кэти. Но сегодня они с Нилом повезли детей к их матери, навестить ее в психушке. Он скажет ей завтра.
- Мы отпразднуем? - спросил он Марселлу.
- Любимый, мне надо в спортзал, - ответила она.
- Ты не могла бы… Всего на один вечер… Выпьем за богатых завсегдатаев «Хейвордса», которые сочли нас настоящими профессионалами.
- Том, мы же с тобой договорились. Абонемент стоит очень дорого, мне следует ходить туда каждый день.
- Конечно, - проговорил он, потом спохватился, что должен был говорить чуть помягче. - Ты абсолютно права. И, поскольку мы отличная кейтеринговая компания, скоро на наших мероприятиях ты сможешь блистать и позировать для именитых фотографов.
- Тебя ждет потрясающий успех, - произнесла она, и ему показалось, что у нее на глазах блеснули слезы. - Я не просто так говорю… и ты это знаешь.
- Я знаю. - И он действительно знал. Она желала ему только лучшего, с самого начала. - Конечно же, я знаю, - повторил он, притянул ее к себе, прежде чем она начала собирать в сумку свои спортивные трико и лосьоны для тела, и подумал о том, почему же она никак не поймет, что ослепительно красива без всех этих измывательств над собой.
Позвонил Рики. У него были фотографии, которые им нужны, - шесть черно-белых высокохудожественных фото различных блюд, которые они собирались готовить. Он мог принести их завтра утром, если готовы рамки. Том сказал, что хочет узнать размеры фото, и потянулся за ручкой и бумагой.
- Я собирался отдать их тебе вечером, но потом понял, что мы будем выглядеть идиотами, разговаривая о работе на вечеринке, - пояснил Рики.
- На вечеринке?
- Нуда, в новом клубе.
- Я ничего об этом не слышал.
- Ну, я говорил Марселле, она сказала, что вы оба придете. - Рики был озадачен.
Том почувствовал, как участилось его сердцебиение.
- Мы друг друга недопоняли, - промямлил он.
- Конечно. Так вот, фотографии портретного формата. Я скажу тебе их длину, потом ширину. Твой папа сделает рамки, да?
Рики продолжал распространяться о фотографиях, Том прилежно записывал цифры, однако делал это чисто автоматически. Он не мог поверить, что Марселла наврала ему, будто пойдет в спортзал. А как она объяснит свое позднее возвращение домой? Он чувствовал шок от предательства и едва слышал слова Рики.
- Все, я пошел надевать свой модный прикид. Дурацкая идея - устраивать вечеринку в такое время. Еще никто толком не проснулся. Увидимся завтра, идет?
- Конечно, Рики, спасибо тебе огромное, - ответил Том Физер веселому фотографу, который только что разбил его сердце.
Он должен был назвать отцу размеры рамок. Картины нужно повесить на специальные планки с прорезями, и Джей Ти спрашивал, что надо делать. Пальцами, казавшимися тяжелее свинца, Том набрал номер телефона родителей, понимая, что сначала надо немного успокоить и приободрить отца, прежде чем он запишет размеры.
Однако трубку взял совершенно другой человек. Это была женщина, страдающая от кашля.
- Да?!
- Извините! - начал Том. - Наверное, я ошибся номером. Мне нужны Физеры.
- Это дом Физеров. Кто это говорит?
- Том, их сын.
- Старший родной сын? Может, вы оставите телефон, чтобы они потом позвонили вам?
- Да они знают мой номер! - крикнул Том.
- Сейчас они его не знают, - воскликнула женщина.
- Да что происходит?
Накатила новая волна страха. Том отлично слышал чьи-то голоса. Что-то должно было случиться. Женщина с неприятным голосом согласилась сказать ему, что там происходит, и он узнал, что у отца началась страшная боль в груди и мама выбежала на улицу, чтобы поискать помощи. Почти все соседи по крошечной улице пришли в Фатиму, и кто-то поехал в больницу, когда приехала «скорая», а кто-то остался готовить чай с бедной Морой, которая была не в себе и вообще не понимала, что происходит.
