- Нет, отец… - произнес Том, при этом зная, что отец даже не представляет, что такое несколько лет подряд работать по ночам в баре, а потом после ночной смены готовить что-то для кулинарного колледжа, брать заем на открытие дела, умолять людей поручиться за него, при этом смотреть на Марселлу и думать, что она - самое красивое создание на земле и человек богатый и знатный легко может увести ее у него. И после этого отец думает, что он не переживает ни из-за чего!
- Марселла передавала тебе привет, - соврал он.
- Я знаю, что передавала. Прекрасная девушка, что бы ни говорила твоя мама.
- А что она говорила?
- Ну вроде того, что мужчина и женщина живут вместе как муж и жена… Да ничего особенно нового…
- Ты думаешь, это мой случай? - Том как-то беспомощно посмотрел на него.
- Люди таких взглядов, как твоя мама, никогда не смогут это принять. Ты сам в этом убедился на примере Джо.
- А при чем туг Джо?
В этот момент вошла мама.
- Ну ведь он же исправляется, правда, Том? Так что вы говорили про Джо?
- Мы говорили о том, что было очень мило с его стороны послать отцу корзину фруктов, когда он болел, - немного раздосадованно ответил Том.
- Ух! - воскликнула мама.
- Марселла тоже сказала, что это замечательный подарок. Намного более полезный, чем вино или конфеты. Кстати, она передавала, что любит вас обоих.
- Ух! - снова точно так же произнесла мама.
- Ты должна быть счастлива, что отец идет на поправку.
- Все благодаря Пресвятой Богородице.
- Конечно, мама, а еще благодаря больнице и всему остальному.
- Больница делает то, что ей положено. Но они никогда не вылечили бы отца так, если бы не вмешалась Пресвятая Богородица.
При этом она все время кивала, как если бы соглашалась с кем-то, кто высказал ту же точку зрения. Муж и сын смотрели на нее в полной растерянности. Наступила тишина.
- Это была «Молитва третьего дня»? - спросил Том.
- Много ты знаешь о молитвах! Тогда читать ее просто не было времени! Эх ты, невежда! Надо было что-то покороче.
- И она нашла ее в газете, - сообщил отец.
- Эх вы! Вам бы только посмеяться! - обиделась она.
- Мора! Ну разве я смеюсь?
- Нет, но я вижу, что ты готов засмеяться. Это одна неизвестная молитва против неприятностей. И она была опубликована в газете для того, чтобы больше людей поверили в силу Пресвятой Девы в минуты несчастья и…
- Действительно, очень умно со стороны газет! - ввернул Том. - Может быть, у них даже есть специальные колонки для молитв.
Но Мора продолжала о своем, словно Том вообще ничего не говорил:
- И еще… то, о чем Пресвятая Дева может спросить, так это о том, как мы, не прожившие и пяти минут в вере, можем объяснить то, как сильно Ее Сын любил этот мир…
- Хорошо-хорошо, мама! На самом деле я просто зашел узнать, как себя чувствует отец, и…
- Ты это и сделал, Том.
- Но, мама…
- Сынок, пожалуйста! - попросил отец.
Том покорно сел и стал слушать, пока мать рассказывала ему о разных горестях Пресвятой Девы.
- Ну почему ты не можешь поверить, Том? - спросила она таким тоном, словно уже знала его точку зрения.
- Да не то чтобы я не верю… - начал он.
- А в чем тогда дело?
- Мама, я же тебе сказал, что это не совсем так… Я просто не верю в некоторые вещи, - сказал он, надеясь, что мать поймет.
- Так во что же ты тогда веришь, Том?
- Я верю… Но это нельзя описать и понять умом.
- А ты знаешь, что это?
Отец пристально посмотрел на него.
- Полагаю, что да.
Том попытался думать о том, какие корзинки для хлеба лучше всего использовать для завтрашней презентации. И конечно же, хорошо будет положить в них фирменные салфетки «Скарлет-Физер». При этом он согласно кивал на все, что говорила ему мама. Она была рада, что «сделка» с Пресвятой Богородицей состоялась, и ушла на кухню с гордо поднятой головой.
- Спасибо, Том, - поблагодарил отец.
- Но отец, может, не следовало все это…
- Нет, Том… это называется «давать и принимать». Твоя мама дает мне многое, а я даю ей то, что слушаю ее. Вот и все.
- Но это очень много… Тем более столько выслушивать о том, во что не веришь.
- С Марселлой тоже что-то похожее?
- Я провожаю ее в спортивный зал, где она проводит уйму времени, хотя она и так прекрасна… Но я не буду изображать веру в то, во что не верю.
- Тебе лучше знать, - произнес отец. - Но придет время, и ты будешь изображать, что тебе легко живется.
Близнецы сидели на кухне и делали уроки, когда пришла Кэти. Мама уже начала шить им костюмы, поэтому тут же стояла швейная машинка. Отец на заднем дворе красил будку, которую они с товарищами сделали для Хувза. Один его друг подарил ему подкову, которую он собирался повесить на счастье. Щенок сидел на газете, разомлев от кухонного тепла.
- Рада тебя видеть, Кэти, правда, сейчас это не дом, а какой-то завод… или фабрика. До шести тридцати каждый занимается какой-то работой. Я надеюсь, ты поняла, что я имею в виду.
Конечно, Кэти поняла. Ведь заставить детей делать уроки, а Мотти покрасить будку без какого-либо стимула просто невозможно.
- Я собиралась заняться своими счетами, - сказала Кэти и села напротив Саймона и Мод. - Привет, - шепнула она, словно тоже ненавидела домашнее задание.
- Может, чаю? - спросила Мод с надеждой. Саймон так же с надеждой посмотрел на Кэти.
- Нет, до полседьмого нет, - прошептала Кэти, и они вернулись к работе.
Она даже не видела букв, строчки расплывались. Накануне она звонила Нилу… Мать и отец Саймона и Мод безумно признательны людям, которые так много сделали для их детей, но понимают, что это не может продолжаться вечно. Поэтому они хотели бы поскорее увидеть детей. И лучший вариант - близнецы должны вернуться домой уже в эти выходные.
А после половины седьмого все побежали любоваться свежевыкрашенной белоснежной будкой.
- Она очень красивая, - воскликнул Саймон.
- Ну просто дворец для Хувза! - радостно кричала Мод.
- Но пока краска не высохнет, он там жить не может, - сказал Мотти.
- Зато будет как далматинец! Черный с белыми пятнами, - обрадовалась Кэти.
- Нет, далматинцы белые с черными пятнами, - поправил ее Саймон. Тут он вспомнил, что поправлять людей не стоит… - Я просто хотел сказать, что они обычно такие, но иногда может быть и наоборот…
