Фергус говорил себе, что восемь тысяч - почти то, чего он хотел для Райанов. Разница невелика. Она того стоила; теперь бедной Кейт не придется проходить испытание, которого она смертельно боялась.
А доктор Уайт внезапно разговорился и поведал им несколько историй о делах, по которым когда-то выступал в суде как эксперт.
Джон заметил, что этот паб нс выжил бы, если бы не был так удачно расположен: суд, библиотека, отделения окружного совета и полицейский участок. Столы здесь расшатанные, линолеум грязный и потертый, но место хорошее. Его мысли блуждали; он надеялся, что лицензированная пивная Брайана тоже расположена в хорошем месте; тогда она действительно сумеет привлечь дополнительных клиентов, которых им сулили. Но он не хотел волновать Кейт. Они поговорят позже, когда жена придет в себя и преодолеет душевную травму, вызванную этим делом.
Он смотрел на Кейт, сидевшую вместе со всеми. Никто из посторонних и не подумал бы, что она сидит в инвалидном кресле. Она казалась молодой и красивой женщиной, закидывала голову и смеялась, слушая очередной рассказ доктора. Теперь, когда все кончилось, у них началось что-то вроде истерики.
Патрик тоже пребывал в хорошем настроении. Он боролся с желанием постоянно угощать всех и покорно ждал, когда доктор ходил к стойке или Слэттери бросал десятку на поднос мальчишке в грязном переднике, который обслуживал их стол. Все были так довольны, так счастливы… Он знал, что тоже должен радоваться. Кому пошло бы на пользу, если бы Кейт Райан узнала, что она получила чуть больше половины суммы, на которую могла рассчитывать? Страховые компании были готовы предложить ей двенадцать тысяч на ступеньках суда, а если бы суд начался, то и все четырнадцать.
А тут всего восемь… Эти типы считали, что легко отделались. Но Патрик понимал, что если кто-то что-то узнает, это разрушит все, что он создавал с таким трудом.
Конечно, никто ничего не узнал. Страховые компании о таких вещах не рассказывают. Узнав про восемь тысяч, Маунтферн возликовал. Наверное, это была именно та сумма, которая пришлась по душе всем. Она была достаточно велика, чтобы семья, владевшая таким банковским счетом, могла считать себя обеспеченной. В других обстоятельствах Райаны никогда бы такой семьей не стали. И в то же время недостаточно велика, чтобы считать ее обидной для ответчика. Когда новость разнеслась по Маунтферну, все довольно кивали. Даже Дейли, которые всегда твердили, что под машину может попасть каждый и что стыдно судиться с таким добрым человеком, не смогли найти повода для упреков. Даже Джек Койн, который говорил, что О'Нила нужно затравить собаками за то, что он давит своими машинами здешних граждан, был вынужден прекратить свои обличительные речи.
По представлениям всех местных жителей, включая Джека Койна, восемь тысяч фунтов были целой кучей денег.
Шейла Уилан навестила Кейт одной из первых.
- Должно быть, вы очень рады, что все кончилось, - промолвила она. Как всегда, Шейла сказала именно то, что требовалось. Именно то, что хотелось услышать Кейт. Не было ни поздравлений, ни любопытных расспросов, на что они хотят потратить такую громадную сумму. Беседовать с ней было одно удовольствие.
- Ну, мне пора, - сказала Шейла. - Скоро сюда начнется настоящее паломничество. Наверное, вы хотите поговорить с кем-нибудь еще.
- Не хочу. Нужно будет повесить над фуксиями плакат «Миссис Райан благодарит всех, кто интересуется ее делами»…
- Советую вам сесть в пабе. Тогда вам не придется говорить с людьми по душам. А если придет тот, с кем действительно хочется побеседовать, вы сможете вернуться сюда. - Взгляд почтмейстерши был непривычно рассеянным.
- Что-то случилось? - спросила Кейт.
- Не сейчас, раньше. Я вам рассказывала…
- Плохо ему?
- Нет, все уже кончено.
- Ох, Шейла… - Они сидели молча. Сочувствие было так велико, что слов не требовалось. Человек ушел и захотел вернуться только тогда, когда очутился на смертном одре. В таких случаях траур не объявляют. По крайней мере, официально.
Шейла была права: паломничество продолжалось целый день. Пришла Рита Уолш, довольная тем, что все кончилось, и спросила, вложат ли они деньги в то, что им посоветует этот джентльмен, ее друг. Получится что-то вроде синдиката, риска никакого, а за год можно будет увеличить сумму вдвое. Она, Рита, может узнать подробности. Кейт ответила, что лично она не желала бы ничего лучшего, но, к несчастью, Джон несколько старомоден. Рита посетовала на мужскую глупость и сказала, что, если Кейт понадобится совет, она всегда его получит. Женщина не должна давать себя в обиду, мудро сказала она. Кейт боялась посмотреть в глаза Джону, притворявшемуся, что он не слышит этот разговор. Оба боялись расхохотаться.
Затем парой явились каноник Моран и отец Хоган и сказали, что совершали прогулку, когда до них дошла утешительная новость о благополучном исходе дела. Они очень рады, что Господь явил свою справедливость. Это лишний раз подтверждает, что терпение и покорность Божьей воле часто вознаграждаются, причем еще при этой жизни.
Во всяком случае, так говорил каноник Моран. Отец Хоган во все глаза смотрел на подносы с черносмородиновым хлебом и ячменными лепешками, лежавшие на стойке. Подготовка к открытию кафе «Трилистник» шла полным ходом. Столы и стулья были уже расставлены. Пышную презентацию Джон решил не устраивать; кто захочет, придет сам.
Круглое лицо отца Хогана порозовело от волнения.
- Каноник, мы сможем постоянно заходить в кафе во время прогулок, - сказал он. Кейт пришлось пробормотать, что теперь, когда Райаны получили щедрую компенсацию, они очень хотят пожертвовать небольшую сумму на нужды церкви. Для священников визит сложился весьма удачно.
* * *
Дара услышала новость, когда возвращалась из школы. Ей все рассказала Джасинта Уайт.
- Восемь тысяч фунтов. Теперь вы состоятельные люди, - фыркнула она.
- Ты что, шутишь? - Дара не верила своим ушам.
- Это не шутка. Отныне вы будете такими же, как все.
- Мы всегда были такими же, как все.
Джимбо Дойл позвонил Карри, чтобы сообщить ей о случившемся.
- Я знаю. Хозяева уже празднуют, - ответила она.
- Может быть, прийти с гитарой?
- Они, конечно, празднуют, но не до такой степени, - решительно сказала Карри.
Мисс Парселл, которая теперь уютно жила в пресвитерской и с удовольствием ухаживала за каноником и отцом Хоганом, бросила записку в почтовый ящик своего бывшего работодателя Фергуса Слэттери. Она очень довольна, что Фергус смог добиться такой большой суммы для миссис Райан и ее семьи; покойный отец гордился бы им. Далее мисс Парселл чопорно добавила, что деньги, конечно, не главное на свете, но она уверена, что Райаны распорядятся им как следует. Не мог бы Фергус намекнуть им, что сквозь алтарь Святого Сердца просачивается влага; добрые люди, которым многое дано, при первой возможности стремятся вернуть Богу часть того, что они получили.
