- А что ты будешь делать в Нью-Йорке? - так же мягко и грустно спросил Патрик.
- Еще не знаю. Буду работать. С такими рекомендациями меня возьмут куда угодно… - Она показала рукой на стоявший позади отель.
- У меня есть досье всех моих работ. Наверное, я чувствовала, что оно мне понадобится.
- Как по-твоему, мы сможем остаться друзьями?
- Когда-нибудь, но не сейчас.
- Никто не знает меня так, как ты. Я небольшой любитель отдавать себя. - Он смотрел в землю.
Рейчел хотелось крикнуть, что он ее предал. Она все делала для того, чтобы Патрик реализовал свою мечту и сохранил хорошие отношения с сыном и дочерью. С незапамятных времен покупала его детям подарки ко дню рождения, советовала, уговаривала и помогала им сохранять любовь друг к другу. А какова награда? Ее заподозрили в том, что она переспала с его сыном, а потом заплатила Керри, чтобы сохранить это в тайне.
- Раз уж мы такие культурные, я могу сказать тебе одну вещь? Только пообещай, что ты не уйдешь, - попросила Рейчел.
- Обещаю, - сухо ответил он.
- Пожалуйста, не надевай маску вежливости. Мне это не нужно.
- Ладно, Рейчел, говори. - Патрик улыбнулся, и его глаза окружила сеть лучистых морщинок.
У нее перехватило дыхание. Рейчел забыла, как она любила эту улыбку.
- Я хотела сказать о том вечере, когда Керри пришел ко мне.
- Да. - Он вздохнул так, словно знал, что этого не избежать.
- Он пришел с целью. С конкретной целью.
- Да, так он и сказал, - подтвердил Патрик.
- Патрик, это же смешно. Это абсурд. Если ты способен поверить, что он мог хотеть… быть со мной, значит, в тебе что-то отсутствует.
Ее голос звучал уверенно и насмешливо. Перед ним уже была не та женщина, которая ломала руки в роще Койна, что-то объясняла, противореча самой себе, и просила прощения. Теперь Рейчел была твердой и решительной. Она презирала Керри и все его лживые россказни.
- С какой целью?
- Прогнать меня. Заставить уехать домой. И он своего добился.
В ее глазах горел гнев, но тон оставался спокойным.
- Что он говорил?…
- Что если у меня была надежда заменить его мать, то я должна забыть ее, что я не имею права упоминать ее имя, что наши с тобой отношения были недостойными и отвратительными и что ее память никогда не будет осквернена твоей женитьбой на мне. Это было очень грубо. И очень обидно.
- По-моему, ты сильно преувеличиваешь. Керри не испытывает ко мне никаких чувств… Его нисколько не интересует, женюсь я или нет.
- Может быть, ты и прав в том, что он не испытывает к тебе никаких чувств, но к своей матери он испытывал очень сильные чувства.
- При мне он их никак не проявлял.
- Станет он проявлять их при тебе, как же… Он не сказал тебе, что переделал топаз Кэтлин в булавку для галстука, не сказал, что ее медальон прикреплен к цепочке его часов, что ее фотография хранится в его бумажнике, а еще одна лежит у него в кармане, запечатанная в целлофан.
Патрик начал что-то говорит, но Рейчел перебила его:
- Я говорю это не потому, что он нагромоздил обо мне горы лжи. Это еще не самое худшее.
- А что самое худшее?
- То, что ты поверил ему. То, что он сумел заставить тебя поверить ему. Этот лжец, игрок, вор и законченный эгоист сумел заставить тебя, умного и доброго человека, поверить ему, а не мне… женщине, которая любила тебя, работала с тобой и на тебя все эти годы. Но самое худшее состоит в том, что он убедил тебя без всякого труда…
- И поэтому ты уезжаешь?
- Есть еще пара причин. Мне кажется, ты изменился. Тебя сильно изменило стремление построить этот отель.
- Как именно это меня изменило?
- Ты всегда был прямым. Когда в Нью-Йорке велась борьба, ты боролся честно. Если тендер выигрывал другой человек, ты пожимал ему руку. Говорил, что это всего лишь деньги, всего лишь работа, и желал ему успеха. Если он проигрывал, ты все равно жал ему руку. Ты был честным.
- А разве здесь я кого-то обманул? - изумился Патрик.
- Ты обманул Кейт Райан.
- Рейчел, мне пришлось это сделать. Что еще я мог сказать? «Мадам, вас ограбили, по, пожалуйста, примите в компенсацию чек лично от меня»?
- Ты праздновал с ними восстановление справедливости. Но справедливость восстановлена не была.
- Ты действительно считаешь, что это моя вина?
- Да, - просто ответила она.
Он поднял руку Рейчел и погладил ее.
- Мы перестали понимать друг друга. В прежние времена мы говорили бы об этом всю ночь, и ты согласилась бы, что я сделал единственно возможную вещь: позволил им сохранить достоинство, хотя и не сумел дать соответствующее обеспечение.
- Даже если бы наши отношения остались прежними и мы смогли бы говорить с тобой всю ночь, вряд ли тебе удалось бы убедить меня.
- Но ты бы поняла, почему я это сделал, - вздохнул он.
- Да, поняла бы.
Они сидели рядом и смотрели на пивную Райана, где наконец погас свет и последние гуляки пошли и поехали на велосипедах но Ривер-роуд.
- Ты не останешься на открытие? Пожалуйста, Рейчел.
- Нет. Можешь позвонить мне, когда все кончится, и рассказать, как прошла презентация.
- Что ж, мне будет приятно говорить с тобой по телефону. Рассказывать о том, что случилось за день.
- Нет, Патрик. Никаких звонков. Только в день открытия.
- Никаких звонков?
- Если мы расстаемся, то глупо продолжать звонить друг другу.
- Даже по-дружески?
- Нет, мы еще не друзья. Но когда-нибудь станем ими.
Наступила длинная пауза.
- У меня внутри пусто. Я очень обидел тебя, да?
- Давай станем единственной парой в мировой истории, которая рассталась без взаимных обвинений. - Рейчел встала, нагнулась и поцеловала его в лоб.
Патрик обнял ее за талию и привлек к себе.
Она выскользнула из его объятий и ушла. Добралась до пешеходного мостика и пересекла Ферн.
Патрик сидел в саду своего отеля и следил за Рейчел, которая не оборачиваясь шла по берегу реки, мимо старого забора и смешных перелазов.
Потом он услышал, как Рейчел включила двигатель и поехала в сторону города.
Глава двадцать третья
«Погода ясная, местами небольшие дожди», - сулил прогноз.
- Надеюсь, они пройдут стороной. Ирландия велика, - серьезно сказала мисс Парселл.
