Он позаботился о том, чтобы в комнатах с ценным антиквариатом находились люди, которые будут следить за его сохранностью, и чтобы гуляки не совались в оранжерею. Увидев сложенные там ящики, он слегка нахмурился и заглянул в верхний. Виски.
Возможно, это была идея О'Нила. Он решил, что никто в графстве не должен остаться трезвым, и распорядился, чтобы сегодня утром сюда доставили несколько ящиков про запас.
Слава богу, что они лежат здесь. Никому и в голову не придет наведаться в оранжерею.
- Где Дара? - спросила Грейс Майкла.
- Не знаю. Я искал ее.
Майкл боялся, что Дара нашла какой-то укромный уголок и плачет там.
- Думаешь, она расстроилась из-за того, что Керри с Китти? - спросила Грейс.
- Не знаю. Думаешь, Китти действительно ему нравится?
- Я думаю, что он хочет повеселиться со всеми, - ответила Грейс. - Как каждый из нас.
Майкл заметил, что Грейс оглянулась на проходившего мимо Джима Костелло, и ощутил горечь. Повеселиться со всеми. Да, может быть, этого действительно хочет каждый. Во всяком случае, каждый из О'Нилов.
* * *
Теперь все были в шатре и слушали приветственные речи. Пока выступали ответственные лица, оркестр молчал. Они хвалили смелость и прозорливость Патрика О'Нила, который вернулся в эти места и воздвиг памятник самому себе. Говорили, что страна нуждается в людях, которые в нее верят. Предвкушали день, когда американцы, остановившиеся в этом отеле, начнут вкладывать капиталы в ирландскую промышленность и укреплять узы взаимной дружбы, как делали их предки. Никто из немногих людей, остававшихся в глав
ном здании, не обратил внимания на то, что шторы зашевелились от ветра, влетевшего в открытое окно. Никто не увидел, что штора зацепилась за пепельницу и свалила ее. Непогашенная сигарета долго тлела на ковре, пока порыв ветра не раздул пламя. Шторы загорелись. Те самые длинные голубые шторы, на которые Рейчел потратила уйму времени, подбирая ткань такой плотности и такого оттенка, которая годилась бы для Фернскорта.
Повара были далеко, Джим Костелло выслушивал в шатре похвалы самому себе, официанты, накрывавшие столы в «Соломенном баре», готовились к нашествию, которое должно было начаться сразу по окончании речей. В Маунтферне не нашлось человека, который предпочел бы пинту пива бокалу шампанского, предлагавшемуся в большом шатре.
Никто не видел, как огонь дополз до карниза. Ветер продолжал дуть, и вскоре занялась вся запертая на ключ гостиная.
Затем дверь прогорела, и пламя вырвалось наружу.
- Ты видел Дару? - спросил Керри Томми Леонарда. - Я ищу ее весь день.
- Я вижу, как ты ее искал. - Томми уставился на руку Китти, которую Керри так и не удосужился отпустить.
- Ну, если увидишь, скажи, что я пытался ее найти.
- Конечно, - ответил Томми. - Я скажу ей, что ты ослеп. ходишь вокруг с белой палкой и натыкаешься на встречных, стараясь найти ее.
Сержант Шихан увидел огонь первым.
Этот день он помнил до конца жизни. Утреннее разочарование, насмешки и стыд были забыты. Он все же стал героем, первым заметившим пламя и мобилизовавшим людей на борьбу с пожаром.
Увидев дым, Симус не тратил времени понапрасну. Он вытащил из шатра Джима Костелло, и они вместе побежали к главному зданию.
Сначала они влетели на кухню, где повара кричали, что нужно вызывать пожарных. Пламя распространилось, и теперь огнетушители были бесполезны. Через несколько минут доставили шланг.
Сержант поручил Джимбо Дойлу, у которого был самый громкий голос в графстве, поднять тревогу в главном здании на случай, если кто-нибудь остался в номерах и других частях отеля.
Официанты высыпали из «Соломенного бара» и создали цепочку, по которой передавали ведра с водой.
К цепочке присоединились шоферы легковых машин, три водителя автобусов и пять городских таксистов.
Борьба с пожаром началась еще до того, как успели предупредить людей, находившихся в шатре. Их жизням ничто не угрожало. Даже если бы огонь не удалось остановить, все могли без труда перейти пешеходный мостик и оказаться на другом берегу Ферна.
Да, сержант Шихан увидел огонь первым. Первым из жителей Маунтферна.
Но Газетный Флинн увидел дым намного раньше.
Жизнь научила его ни во что не вмешиваться. Газетный никогда не заговаривал с людьми первым, он предпочитал отвечать, а не проявлять инициативу. Тот, кто обращает внимание на чужие дела, навлекает на себя неприятности.
Флинн сидел на солнышке рядом с пивной Райана, видел дым, валивший из бокового окна, и долго смотрел на него молча.
Мэри Доннелли ушла в дом вместе с дочкой Райанов. Этот мальчишка, который вечно причинял людям хлопоты, тоже пришел домой, как и славный пес. Газетный всегда восхищался Леопольдом и считал его замечательным животным.
Он почесал в затылке. Сказать про дым или не сказать? В конце концов старые привычки взяли свое.
Эдди вышел из дома и сел рядом.
- Я мог бы вернуться, если бы захотел, - сказал он.
- Конечно, мог бы.
- Меня не прогнали и не отослали домой.
- Нет, нет, не отослали.
- В обычное время такое могло бы быть. Но не сегодня. Газетный закивал в знак согласия.
- Я должен буду объяснить это маме. Я вернулся сам. Не хочу, чтобы мама сидела там в кресле и думала, что кто-то велел мне уйти.
Упоминание о миссис Райан, сидящей в инвалидном кресле, заставило Газетного встрепенуться. Вдруг там пожар, а миссис Райан не может выйти?
- Как ты думаешь, это дым? - спросил он Эдди.
Эдди прищурился.
- Да, точно!
Он побежал к пивной. В этот момент из дома вышли Мэри и Дара.
- Эдди, я возвращаюсь. Решай сам, но на твоем месте я бы осталась дома. - Дара была очень серьезной, однако ругать его, похоже, не собиралась.
- Там дым! - крикнул Эдди.
Дара пропустила его слова мимо ушей.
- Мэри права. Мама и папа заплатили за это платье кучу денег, и я должна показать его всем. Даже если мне этого и не хочется.
Казалось, она говорила сама с собой.
- Мне кажется, отель горит, - сказал Эдди.
На этот раз он сумел привлечь их внимание.
И тут вдали показались сержант Шихан и Джим Костелло, бежавшие что было сил. Эдди не ошибся, отель действительно горел.
Речь Патрика подходила к концу. Он поблагодарил всех, кого следовало поблагодарить, но это не было утомительно. Отдал щедрую дань представителям власти, оказавшим ему большую помощь, а жители Маунтферна почувствовали себя польщёнными, когда он обвел взглядом толпу, посмотрел в глаза каждому и сказал, что все они ему дороги. Объяснил, что его возвращение было бы тщетным, если бы он ничего для них не сделал. Потому что здания зданиями, а главное - это люди.
