Проблема крылась в другом: среди людей мастеров высшего ранга существовало совсем мало, и нарастить их число меньше чем за сотню-другую лет было совершенно невозможно. А так как бессмертием Элин не обладал, наращивать предстояло качество, а не количество.
Вопрос: как это сделать, если враг уже гораздо сильнее любого абсолюта на пике силы?
Элин видел реальные шансы лишь в окольных методах, включающих, помимо всего прочего, артефакты. Будучи мастером рун, он мог создать действительно уникальное оружие, которому не будет равных во всём мире. И пусть процесс этот не самый быстрый, а над конкретной схемой ещё предстоит хорошо подумать, с самим направлением, — шедевры не бывают универсальными, — перерождённый уже определился.
Лишь один его талант можно было назвать особенным и подходящим для того, чтобы на его основе выстраивать тактику боя.
Ментальные техники.
Использовать способности, развившиеся до невероятного уровня в плену у симбионтов против них самих — это ли не прекрасно? Вот и Элин считал, что при нынешних исходных данных ментал стал сильнейшей его стороной.
До определённого момента не зависящая от резерва сила была эффективна и незаметна, а её потенциал ещё только предстояло раскрыть. Всё-таки умение выстраивать защиту могло лишь косвенно улучшить атакующие способности техник разума, которые, собственно, и предстояло доработать.
В темнице Элину было банально некого атаковать, и потому все его многочисленные наброски по теме требовали проверки и доведения до кондиции.
Вторым козырем оставалась, как бы горько это ни было признавать, тьма. Сложная в управлении, но невероятно разрушительная, она становилась тем опаснее, чем сильнее был обратившийся к ней анимус. И это же было её минусом: в ближайшие месяцы рассчитывать на что-то особенное не приходилось, а после придётся поискать способ избавиться от отрицательных последствий использования этой силы.
Конечно, сходу найти ответ на такой животрепещущий вопрос малореально, но предчувствие перерождённого требовало обратить на этот аспект особое внимание.
Третий козырь — ядовитая анима. Её использование, как показала практика, может пагубно сказаться на контроле, но трудно отрицать эффективность таких атак. И этот вопрос следовало хорошенько обдумать в самое ближайшее время.
Наконец, четвёртый козырь, самый опасный и ненадёжный. Тот, к использованию которого прибегать Элину не хотелось категорически, но он был вынужден рассматривать такую возможность. Все люди смертны, и чаще всего смертны внезапно, из-за чего гримуар с его перерождениями мог вступить в игру вновь.
Или не вступить, если его полномочия закончились на втором перерождении, прошедшем куда менее комфортно, чем первое. Кардинальные отличия двух миров не могли возникнуть из ниоткуда — факт, который нельзя подвергать сомнению. И Элин предполагал, что это следствие то ли порчи гримуара, то ли истощения его запасов, то ли особенностей его работы.
Все три варианта могли привести к тому, что никакого третьего шанса не будет вовсе, так что перерождённый собирался действовать так, будто смерть — это действительно конец, а не новое начало.
Действовать, но, между тем, запасать козыри, могущие пригодиться в следующий раз, если ему всё-таки будет суждено наступить…
— Книги! Продаю книги! Эй, вьюноша с помойки! — Элин резко обернулся, вперив злой взгляд в позволившего себе лишнее торговца… и замер на месте, словно вкопанный. У стены дома сидел тот самый мужчина, что в прошлой жизни по счастливой случайности продал Элину книгу, пролившую свет на происхождение симбионтов, но сейчас…
Сейчас в его существовании вообще не было никакого смысла. В тот раз он продавал множество рукописных историй и сувениров, в то время как сейчас на поганой тряпке, расстеленной прямо на брусчатке, лежала лишь одна книга.
Та самая, но вместе с тем и серьёзно отличающаяся.
“Легенда о Ba`To, слугах человеческих. Издание расширенное и дополненное”.
— … купишь книжку? Её рекомендовал твой хороший друг…
Не дав мужчине договорить, анимус нащупал на поясе кошель, сорвал его дрожащей рукой и бросил в руки “торговца”, который тут же сунул нос внутрь. И, судя по всему, увиденное его обрадовало: за книгу он мог запросить лишь сумму вдесятеро меньшую.
Элин же в это время уже листал фолиант, желая как можно быстрее отыскать те самые "расширения и дополнения". А когда мужчина попытался втихую слинять, предположив, что такие деньги достались ему по ошибке, глаза перерождённого вспыхнули изумрудным светом, и торговец послушно остановился у стены, принявшись пересчитывать монеты.
Несмотря на внешнее сходство, анимусом он не был.
— “Это оно?”. — Подала голос Эрида, когда взгляд её носителя остановился на очень качественном и ярком рисунке — настоящем произведении искусства, которое никак не могло оказаться в жалкой копии.
Уместившаяся среди страниц фолианта картина могла похвастать весьма оригинальной манерой исполнения и странной, разделённой на несколько слоёв композицией.
В каждом слое, что будто коржи пирога лежали друг на друге, были изображены одни и те же действующие лица, но назвать их одинаковыми было невозможно. Один человек лежал в обнимку с книгой, другой — бился с бесформенным, но несомненно жутким демоническим зверем, а третий сидел в окружении пламени, о чём-то горестно причитая. Четвёртый и пятый были изображены мёртвыми, шестого вообще не существовало, на чём художник сделал особый акцент, а седьмой, последний слой, принадлежал лишь парящей в пустоте книге.
Логичным было бы предположить, что все эти рисунки не несут в себе особого смысла, но приложенная к рисунку расшифровка говорила об обратном.
— “Строение мироздания…”. — Прочитал Элин про себя, слыша, как в ушах отдаётся стук его же сердца. Все прочие звуки будто пропали, до того сильно он сконцентрировался на книге в своих руках. — “Она тут не просто так. И та книга тоже попала к нам не случайно. Какой же я идиот…!”
Понимание снизошло на него резко, так, что занятый обработкой новой информации разум не успел даже приготовиться к удару. Стал совершенно очевидным тот факт, что гримуар — это не какая-то там поделка, вышедшая из-под людских рук. Во всём мире не существовало того, кто смог бы воплотить даже десятую, сотую, тысячную части могущества артефакта, пронизывающего реальности.
Потому что это и не артефакт вовсе, а нечто большее.
— “Когда я в последний раз говорил, что меня уже ничему не удивить?”.
— “Утром?”. — Эрида пребывала не в меньшей растерянности, но всё равно нашлась с ответом. — “Ты уже понял, что происходит?”
— “Понял? Нет. Предполагаю? Да”. — Элин закончил проверять книгу, но не нашёл в ней ничего лишнего. Сплошь то, что было в прошлый раз — и рисунок, тонко намекнувший на истинное положение вещей.
Человек в “слоях” ещё мог отсутствовать, а вот книге место находилось всегда.
