– Шотландию, Англию, Германию, Францию… Будь моя воля, я бы взял напрокат машину и прокатился бы по всей Европе.
– Путешествие на машине? Я в деле!
Мы с Эрин сотни раз обсуждали, как здорово было бы отправиться в путешествие по Соединенным Штатам, но дальше разговоров дело не заходило, и наши планы оставались несбыточной мечтой.
Мин Хо широко улыбнулся, от его беспокойства не осталось и следа.
– Тогда договорились, – сказал он и, словно предлагая закрепить договоренность, протянул мне руку, в которой все еще держал крылышко. Крылышко выскользнуло у него из пальцев и неизящно плюхнулось на серый ковер. Несколько секунд мы молча смотрели на красноватое пятно, оставшееся от маринада.
– Мое крылышко! – закричал Мин Хо с таким отчаянием, будто на столе не лежал десяток других. Приглушенно застонав, Чжэ Ён запрокинул голову назад.
Я рассмеялась, и вскоре Мин Хо с Чжэ Ёном присоединились ко мне. Чжэ Ён коротко коснулся моей спины, и я оглянулась. Его смех перешел в слабую улыбку, при виде которой сердце у меня дрогнуло. «Спасибо», – одними губами произнес Чжэ Ён, словно несчастные два предложения, сказанные мною за всю беседу, как-то повлияли на ситуацию. Потом Чжэ Ён принес влажную тряпку и вытер с ковра маринад. Скорее всего ему никогда не удастся полностью избавиться от пятна, но, похоже, его это мало волновало.
Вернувшись на диван, Чжэ Ён сел так близко, что коснулся своим бедром моего. Меня накрыло воспоминаниями о прошлой ночи: ощущение голой кожи под пальцами, его горячего тела, накрывшего мое…
Торопливо нагнувшись, я схватила еще одно крылышко и наклонила голову так, чтобы волосы закрыли мне лицо. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил, что я покраснела, и спросил, в чем дело!
– Давайте пойдем в караоке! – предложил Мин Хо через некоторое время.
Я оторвалась от еды и встревоженно подняла на него взгляд:
– Уши не скажут тебе «спасибо», поверь. К тому же я не хочу идти в караоке с двумя профессиональными певцами.
– Мне нравится твой голос, – добродушно сказал Чжэ Ён.
– Ты никогда не слышал, как я пою, – возразила я.
Когда мы с Лив поем диснеевские песни, я попадаю в ноты чаще, чем она. Впрочем, моя сестра так ужасно фальшивит, что это нельзя назвать особым достижением.
– Тем больше причин это изменить.
– Ты услышишь, как я пою, если посмотришь со мной какой-нибудь диснеевский мультик.
– Мы с тобой уже смотрели «Моану». Ты не подпевала, – заметил Чжэ Ён.
– Ты даже представить не можешь, чего мне это стоило!
Картинно прижав руку в груди, Чжэ Ён сказал:
– Твои слова ранят меня до глубины души.
– Если согласишься посмотреть со мной «Аладдина», то твои шансы услышать мое пение возрастут.
Чжэ Ён поморщился и решил оставить последующие аргументы при себе. И как меня угораздило влюбиться в единственного на Земле человека, который не любит Диснея?! Похоже, я разбираюсь в людях куда хуже, чем думала…
Мин Хо, с весельем наблюдавший за нашей пикировкой, спросил:
– Чжэ рассказывал о песне, которую для тебя написал?
Никогда прежде я не видела, чтобы Чжэ Ён реагировал с такой скоростью. Он резко повернулся к своему лучшему другу, но тот уже замолчал. Эти двое устроили молчаливую дуэль взглядов, а я тем временем пыталась осознать услышанное.
– О песне? – переспросила я, уставившись на Чжэ Ёна. Тот не ответил, но его покрасневшие уши говорили сами за себя.
Мин Хо довольно ухмыльнулся. Казалось, он наслаждался смущением своего друга.
– О чем речь? – продолжала я.
Чжэ Ён не смотрел на меня, поэтому я наклонилась вперед, заглядывая ему в лицо. Прошло некоторое время, прежде чем он заставил себя посмотреть мне в глаза, но почти сразу перевел взгляд мне на переносицу.
– Ты написал для меня песню? – тихо спросила я через несколько секунд.
Чжэ Ён зажмурился, словно надеясь сбежать от этого разговора, но затем кивнул. Бабочки у меня в животе сделали сальто.
– Можно послушать?
Открыв глаза, Чжэ Ён нерешительно скользнул взглядом по моему лицу:
– Ты ее уже слышала.
Я растерянно заморгала, и тогда он пояснил:
– Речь о песне, которую я начал писать в Нью-Буффало.
В памяти всплыл вечер годовщины смерти моих родителей. Чжэ Ён тогда решил спеть для меня. Его песня показалась мне такой мрачной… помню свою растерянность из-за того, что это случилось во время нашего маленького отпуска…
– Мне не нравился текст, и ты посоветовала писать о том, что приходит в голову, – продолжил Чжэ Ён. Щеки его залились легким румянцем. – Я… – Он откашлялся. – Что ж, ты довольно давно занимаешь большую часть моих мыслей.
Чжэ Ён снова и снова заставляет меня терять дар речи! Как ему это удается? Похоже, у него талант говорить то, что поражает меня в самое сердце!
– Значит, есть второй вариант песни, который я еще не слышала?
Чжэ Ён снова кивнул.
Я изобразила самый щенячий взгляд, на который только была способна, безмолвно умоляя дать мне послушать эту песню. Иначе я просто лопну от любопытства!
– Я никуда ее не перекидывал. Придется пойти ко мне в студию, и… – Заметив, что мой взгляд не изменился, Чжэ Ён хрипло рассмеялся.
– Еще вчера ты говорил о том, что хочешь показать мне свою студию! – воскликнула я.
– Вчера я не знал, что Мин Хо расскажет тебе о песне, – отозвался Чжэ Ён.
– Значит, теперь ты уже не хочешь мне ничего показывать?
– Отнюдь, – вздохнул он. – Не смотри на меня так, ты же знаешь, я не могу долго сопротивляться этому твоему взгляду.
Мин Хо у меня за спиной тихо рассмеялся, старательно маскируя смех под кашель. За последние несколько минут я успела забыть о его присутствии.
Меня распирало любопытство, поэтому я не спешила стирать с лица умоляющее выражение. Мне хотелось услышать эту песню, хотелось увидеть студию. Меня интересовало все, что связано с Чжэ Ёном. Однако в следующую секунду я вспомнила кое о чем еще:
– Мы все равно не сможем туда поехать. В здании наверняка полно народа. Если нас увидят…
– С тех пор как мы взяли перерыв, на этаже, где находятся наши студии, никого нет, – вмешался Мин Хо. – А уж вечером – так и подавно.
Я послала ему улыбку, отстраняясь от Чжэ Ёна.
– Значит, мы можем посмотреть студию Чжэ Ёна? – спросила я, обращаясь к Мин Хо.
Тот перевел взгляд на Чжэ Ёна и пожал плечами.
– Почему нет? Я частенько привожу в студию своих домочадцев, и по сей день об этом никто не знает.
