Лив возбужденно хлопала в ладоши и никак не могла угомониться. Но это выглядело до того мило, что я не удержалась от смеха. Правда, заметив выражение лица Мэл, я тут же умолкла. В отличие от Лив она казалась не слишком довольной. И ее сложно в этом винить, поэтому мне захотелось убедиться, что между нами все нормально:
– Ты точно не против?
Лив, заметив резкую перемену настроения, тоже напряженно посмотрела на Мэл.
– Ты сказала, что тебе это нужно, – ответила Мэл, твердо глядя мне в глаза.
– Да, – уверенно сказала я.
Она помолчала.
– Надеюсь, он понимает, что, если снова причинит тебе боль, так легко не отделается.
Сурово, зато сразу ясно, насколько она серьезна.
Лив подождала, пока Мэл, прихватив сумку и стакан с водой, уйдет к себе, и повернулась ко мне.
– Хочу быть как Мэл, когда вырасту! – с улыбкой сказала она.
– То есть трудоголиком?
– Нет, всегда стоять горой за тех, кого люблю.
Я окинула взглядом ее растрепанные светлые локоны, посмотрела в огромные глаза, в которых отражались все ее мысли.
– Ты уже, – пробормотала я.
Но Лив не слушала. Она отвернулась, ее уже полностью поглотил предстоящий концерт.
Только вечером, когда стемнело и стало потише, мне удалось сосредоточиться на своих мыслях, я осознала, что меньше чем через неделю увижу Чжэ Ёна.
Неделю.
Я положила на живот книгу, которую читала, и глубоко вдохнула. Сердце возбужденно колотилось, мне было и радостно, и страшно. Я не знала, к чему готовиться. Будет ли это похоже на нашу первую встречу? Придется ли нам, встретившись вживую, сначала искать безопасные темы для разговоров, чтобы не оступиться? Или… все окажется легко и просто? Уютно и тепло, будто мы никогда не расставались? Все это по-своему давило на меня.
Знакомство с новыми людьми всегда вызывало у меня затруднения из-за неуклюжего этапа узнавания друг друга. Но и попросту закрыть глаза на все произошедшее? Такой вариант заставит меня чувствовать себя еще более неловко.
Зевнув, я захлопнула книгу и села. Комнату тускло освещала прикроватная лампа, мерцала гирлянда на книжных полках, которую я включала, когда хотела почитать в темноте. Возможно, это не лучшее решение для моих глаз – загадка, как я все еще обхожусь без очков, – но зато атмосферно и так легче погрузиться в историю. Можно даже представить, что все приключения, о которых я читаю, и правда где-то происходят.
Я встала с кровати, пол холодил босые ноги. Мой взгляд остановился на рисунке Хогвартса. После разговора с Чжэ Ёном я повесила его над столом. Почему именно он раз за разом привлекает мое внимание? Из-за книги? Она так много значит для меня? Или потому, что я тогда выплеснула в красках накопившиеся во мне эмоции?
Я горжусь им. Безоговорочно. И никакая критика не заставит меня передумать. Потрясающее чувство: я создала что-то, чем могу гордиться. Оно придавало мне уверенность и согревало. Вот, даже усталость отступила. Мне внезапно захотелось поделиться этим маленьким-большим мгновением – и на роль слушателя нашелся только один кандидат. Рука словно сама потянулась к телефону, лежащему на столе.
Я: Если бы ты прямо сейчас мог получить что угодно, любую вещь, что бы это было?
Сердце екнуло, когда на экране тут же высветился ответ.
Чжэ Ён: Любую?
Я: Любую.
Чжэ Ён: Кимчи.
Внезапный ответ, в первую секунду я даже не знала, как реагировать.
Я: Ты можешь пожелать буквально что угодно…. И выбираешь кимчи?
Чжэ Ён: Забавно, да? Но моя мама делает лучший кимчи из тех, что я пробовал! Я как раз думал об этом – целую вечность не ел кимчи. Мин Хо берет в дорогу столько рамена, что складывается ощущение, будто мы только на нем и живем.
Я: Звучит не слишком полезно.
Чжэ Ён: Так и есть. Но после концерта мы обычно настолько голодные, что уже все равно.
Я: Ясненько. Думаю, тебе повезло с желанием: кимчи наверняка есть в каждом корейском ресторане.
Чжэ Ён: Эх… Но я так удобно устроился. Не хочу вставать.
Он скинул фотографию. Три четверти изображения занимало белоснежное одеяло. Дальше виднелись задернутые темно-синие шторы.
Я: Выглядит уютно. Чуть ли не уютнее, чем у меня.
Чжэ Ён: Не верю.
Чжэ Ён: Я же был у тебя. Гирлянды на книжных полках – воплощение уюта.
Чжэ Ён: И не думай, что я не заметил плюшевого Симбу у тебя под подушкой!
Мой взгляд тут же упал на маленького преступника. У меня была привычка цепляться ночью за львенка, как за якорь. Днем его трудно заметить, ведь сплю я обычно на животе, спрятав руки под подушку.
Я: Для человека, всего раз побывавшего у меня в комнате, ты много заметил.
Чжэ Ён: И буду рад рассмотреть все еще внимательнее.
По рукам побежали мурашки… Вечер после Нью-Йорка. Это была катастрофа. А воспоминания о последующих днях – и того хуже.
Однажды я уже ощущала подобную пустоту – после смерти родителей. Тогда она была абсолютно всепоглощающей. Будто темный туннель без выхода. Бесконечный лабиринт, где каждая тропинка заканчивается тупиком.
И я была в шаге от того, чтобы снова свалиться в эту бездну… В груди болезненно сжалось. Страх заставлял меня бежать от опасности – Чжэ Ёна. Но заглушить его оказалось на удивление легко. Я просто перечитала нашу последнюю переписку, подумала о нем, о его голосе, улыбке, и внутри будто зажегся яркий свет, который разогнал все сомнения.
Я: Я тоже.
Чжэ Ён: Спи, Элла.
Я села обратно на кровать.
Я: Слишком нервничаю. Шесть дней, Чжэ Ён. Всего шесть дней!
Чжэ Ён: Ты уже спросила Лив, пойдет ли она с тобой на концерт?
Я: Да, сразу же. И она бесконечно благодарна. Но все же.
Чжэ Ён: У меня больше причин для нервов.
Чжэ Ён: Мне предстоит три часа петь перед девушкой, которая мне нравится, и не потерять при этом самообладание. А что если я ошибусь? Вечный позор?
Перед девушкой, которая мне нравится…
Я: Ты сейчас специально переигрываешь, чтобы успокоить меня?
