Все мое спокойствие тут же улетучилось. Можно было и не тратить те несколько секунд под дверью – все равно воздух тотчас исчез из легких. Как бы банально ни звучало – мне все равно. Все равно на мнение прессы, его менеджеров и собственных сестер. Все осуждающие голоса отошли на второй план, и пусть я покажусь глупой и наивной, мне ничего не оставалось, кроме как отпустить их.
Чжэ Ён. Уставший после концерта, но все равно счастливый. Он выглядел измотанным. Несколько секунд я мялась на месте. Мы молча смотрели друг на друга, прежде чем я, отбросив всякую осторожность, бросилась к нему. Я почти упала на него, он даже покачнулся, отступив на несколько шагов, но крепко сжал меня в объятиях.
И мой мир затих.
Я не знала, как это случилось. Почему из всех людей именно он. И я уже даже перестала задаваться этим вопросом. В его руках так спокойно, что я не удержалась и еще крепче прижалась к нему. Чжэ Ён зарылся лицом в мои волосы. Испытывает ли он то же, что и я? Чувствует, как наконец отступает тяжесть последних недель?
– Нас могут увидеть, – прошептал он мне на ухо и мягко втолкнул меня в музей. Закрыв за нами дверь, он снова притянул меня к себе. И больше всего мне хотелось, чтобы он больше никогда меня не отпускал.
Чжэ Ён, казалось, услышал мои мысли. Он успокаивающе погладил меня по спине, не разрывая объятий.
Секунды превращались в минуты. Я боялась, что он снова попросту исчезнет, и не сразу нашла в себе силы оторваться от него. Чуть ослабив хватку, я запрокинула голову, чтобы видеть его. Уверена, мои глаза сейчас сверкают точно так же, как и его.
Он слегка дернул меня за тут же спружинившую обратно прядку волос.
– Так странно. Последние месяцы тянулись, кажется, целую вечность, а сегодняшний вечер наверняка пролетит в мгновение ока.
– Ты снова говоришь, будто словами из песен.
Он пожал плечами:
– Такая работа.
Я отступила на шаг, чтобы взглянуть на Чжэ Ёна. Он выпустил меня из кольца рук. Глаза слегка подведены, мерцает нежно-розовый блеск для губ. У него даже не было времени смыть макияж после шоу. Только волнистая укладка потеряла форму, хоть и продержалась весь концерт.
– Ты переоделся. – Я, конечно, капитан очевидность.
Чжэ Ён быстро оглядел себя:
– Ты бы предпочла, чтобы я заявился весь потный?
Перед глазами на секунду мелькнула сцена из видео.
– Я бы не возражала.
Он лукаво усмехнулся:
– Ты, наверное, умираешь от голода? – спросила я. – Сколько тысяч калорий ты сжег на сцене? Я бы и за неделю так не смогла.
Усмешку сменила робкая улыбка:
– Если у тебя есть, чем перекусить, буду бесконечно благодарен. Я так спешил, что не успел ничего перехватить.
Надеюсь, он не понял по глазам, насколько меня обрадовали его слова. Я схватила его за руку и быстро повела в комнату отдыха. Впустив Чжэ Ёна, я тихо прикрыла за нами дверь.
Он остановился у столика и, оглядевшись, вопросительно поднял бровь:
– Ты принесла сэндвичи?
– Да, на стадион нельзя проносить еду, так что ничего лучше достать я не успела. Ой, подожди, кое-что забыла, – с этими словами я подошла к своему рюкзаку, открыла его и вытащила небольшое пластиковое корытце.
Чжэ Ён подошел поближе, чтобы прочесть этикетку.
– Кимчи?
– Ты сказал, что давненько его не ел.
Я старалась смотреть куда угодно, только не ему в глаза. Внезапно меня накрыло смущение:
– С кимчи твоей мамы, конечно, не сравнится, но…
Я снова подняла на него взгляд, и у меня перехватило дыхание.
Нас разделяло несколько шагов, но Чжэ Ён в одно мгновение оказался подле меня. Он обхватил ладонями мое лицо, замер на секунду, словно прося у меня разрешение. Ему стоило бы знать, что рядом с ним все во мне умолкает. Невозможно подобрать слова, когда он так близко, что я чувствую исходящий от него жар.
Замерев, я стояла без единого движения, когда он наклонился ко мне и робко коснулся уголка моего рта. Раз, другой, и наши губы сомкнулись. Стоило мне ощутить этот поцелуй, на глаза набежали слезы радости. Руки сами легли Чжэ Ёну на бедра. Чтобы притянуть еще ближе? Ко мне? Я не знала, и, в общем-то, мне было все равно.
Он качнулся назад. С легкой улыбкой, предназначенной одной лишь мне, посмотрел прямо в глаза:
– Спасибо.
Взяв за руку, он подвел меня к столику, а сам сел напротив. Схватил сэндвич, подтолкнул второй в мою сторону.
Я была не слишком голодна, – в животе все место занимали порхающие бабочки, – но все равно вытащила бутерброд из упаковки. Чжэ Ён тем временем вскрыл лоток с кимчи и порылся в ящике стола, ища столовые приборы. В этой комнатушке до всего можно дотянуться, не вставая с места, настолько она маленькая. Добыв вилку, он отправил в рот немного китайской квашеной капусты и, жуя, с наслаждением прикрыл глаза, будто это пятизвездочное блюдо.
– Я уже очень давно не ел ничего настолько вкусного, – сообщил Чжэ Ён.
Я покосилась на пластиковый коробок с капустой.
– Я не поклонник кимчи. Пробовала однажды.
Чжэ Ён негромко рассмеялся и с задумчивым выражением лица откинулся на спинку стула:
– Да, когда только пробуешь, на вкус странно. Но для нас это настолько же обыденно, как для вас… хлеб? Ничего особенного, но в турне мы едим столько рамена, столько национальных блюд тех стран, где останавливаемся. А дома, если не на диете, мы постоянно заказываем доставки… Не знаю. Иногда просто хочется немного кимчи.
Диета? Взгляд будто сам сполз вниз по черной рубашке к плоскому животу и подкачанным ногам, которые подчеркивали обтягивающие брюки. Тоже черные.
– Ты сидишь на диетах?
В ответ Чжэ Ён пожал плечами и кивнул:
– Иногда, когда это необходимо.
– По тебе… не скажешь, что ты из тех, кому они необходимы.
Он слегка скривил губы:
– Из нас пятерых я вешу едва ли не больше всех. Да и это не всегда для похудения. Так что речь не про классические диеты.
– Для чего тогда?
– Например, для набора мышечной массы, – сказал он и взял колу. Он открыл бутылку и отпил глоток перед тем, как передать ее мне. Задумавшись над сказанным, я не сразу ощутила на себе его взгляд.
– Ты очень громко думаешь, – заметил Чжэ Ён. – В чем дело?
– Ты считаешь, что тебе нужна диета, хотя часами выступаешь на огромной сцене и выглядишь так, словно ни разу не держал во рту ничего вредного.
Он вздохнул:
– Меня устраивает мое тело, если ты об этом.
Разумеется. Он так уверенно ведет себя в свете софитов на сцене, под взглядами тысяч людей.
