Как же!
Тиош, гость-пленник, сумел обойти все преграды и удрать из Шибальбы. Конечно, план был рискованный, но, как оказалось, реальный. Ичтли не смог помочь Тиошу во всем, однако вестники уже доложили, что в Шибальбе его нет.
Неужто решили обсудить, как вернуть его назад?
Тут же закралось сомнение. Вряд ли. Тиоша, конечно, хотят проучить, но созывать Совет смертей? Нет, это слишком, не тот масштаб.
Шбаланке потянулся, как огромный хищный кот. Бог-ягуар, жертва и мститель одновременно. Он собственными руками уничтожил двух богов Шибальбы, которые убили его отца и дядю. С тех пор прошло много лет. Но все знают, что мнение Шбаланке лучше не сбрасывать со счетов.
– Прорицатель Дома Пламени, – тяжело произнес Тах-Шец, – ночью услышал шаги. Бесшумные шаги по пескам пустыни, что лежит за Пирамидами Мертвых.
Ичтли невольно подался вперед. За Пирамидами Мертвых? Это интересно. Смертные туда не ходят. Это территория, где нет ничего живого. Когда-то именно через эту пустыню ушли ольтеки, покидая нажитые места. Смешно и грустно, но даже боги ищут хоть какой-то след таинственного народа. Они просто исчезли.
Живы? Погибли?
Неизвестно. Даже если кто-то из божьего племени о них что-то знает, то очень надежно хранит эту тайну.
– И кто же там шагал? – поинтересовался Уичтли-Почтли, отрываясь от кукурузного початка.
Он не любил мертвых пустошей. Куда больше сердце бога радовали шумные города и беспокойные смертные.
– Эс-калавера решили испытать себя на прочность? – лениво предположил Шбаланке.
Только вот взгляд его черных, как обсидиан, глаз был слишком цепким и внимательным. Он следил за каждым движением Тах-Шеца. Затаившийся хищник, который только прикидывается разнежившимся пятнистым котом.
– Или колдуны вугу просеивают песок в поисках своих темнокожих божеств? – хмыкнул Хуракан.
Однако никто из старейших мужчин и женщин Домов не улыбнулся.
Ичтли кожей чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Было что-то такое, что уже обсуждалось. Только вот ни Хуракан, ни Шбаланке, ни Уичтли-Почтли, ни он сам пока не понимали, о чем речь.
– Довольно, – подала голос Шок-Аху. – Все куда серьезнее, чем вы думаете, дети нового.
Ичтли закатил глаза. Ну да, конечно. Боги Шибальбы старше. Немного. Зато гонору, словно сами основали этот мир.
– И что же произошло? – невинно поинтересовался Шбаланке, усаживаясь на ветке одним плавным движением.
Глаза Шок-Аху вспыхнули в прорезях маски. Губы бога-ягуара едва сдерживали улыбку. Все никак не успокоятся – старые счета.
Тах-Шец тем временем медленно поднялся. Обвел всех взглядом. Занес сжатый кулак над огнем, в который тут же хлынула кровь. По рядам находившихся богов прокатился удивленный вздох.
Если уж Старший мужчина Дома решил воспользоваться кровью, то дело и впрямь серьезное. Интересно только, почему здесь нет прорицателя? Слишком много сил отняло предвидение, что он не смог встать?
Что-то последнее время их прячут, словно чего-то боятся. Потерять прорицателя – это беда для Дома, но… разве кто-то может так серьезно угрожать им здесь?
Эти мысли были странными. Ичтли никогда не задумывался над такими вещами. Всегда все шло своим чередом. Да, были те, кто пытался нарушить мировой порядок и рубануть по Мировому Древу, но их сил не хватало.
Даже те, кто обозлился на Тиоша, не смогли противостоять богам. А все потому, что не доводят до добра призывы сил хаоса. Тиош, конечно, знатно всполошил весь Оутль. Видано ли это дело? Попытаться сделать так, чтоб те, кто умер в других мирах, смогли здесь не просто жить, но и…
– Мы ждем тебя, – раздался голос Тах-Шеца, от чего Ичтли невольно вздрогнул, вынырнув из своих мыслей. – Войди в круг!
Поначалу ничего не происходило.
Молодые боги начали украдкой переглядываться. Шбаланке чуть прищурился, Хуракан с интересом смотрел на Старейшего мужчину. Уичтли-Почтли один ничем не давал понять, что его что-то заботит. Но ручные койоты напряглись. И было ясно, что они в любой момент могут кинуться на того, кто не понравится их господину.
Тьма вдруг пришла в движение.
Обрисовала высокий силуэт, стала движением: плавными шагами и взмахом руки.
Загорелся огонек, развеивая тьму. Поднялся вверх дым.
Блеснули черные глаза.
Бледная кожа, черные волосы и борода. Шляпа с узкими полями, приталенное пальто, обувь с зауженными носами, обитыми металлом.
Красноватый свет от полыхающего пламени осветил гостя.
Он снял шляпу и поклонился.
– Мое почтение Совету Дома Пламени, Совету смертей и уважаемым приглашенным, – произнес он низким голосом.
Земля словно дрогнула под ногами, как если бы хотела отозваться эхом.
Максимон. Отец Земной собственной персоной.
– Вечер перестает быть томным, – заметил рядом Шбаланке, с интересом подавшись вперед, чтобы как следует разглядеть гостя.
Максимон держался замечательно.
Он пришел позже тех, кого боги Шибальбы считали детьми нового, однако вел себя так, словно присутствовал при сотворении мира.
– Пройди в круг. Расскажи, что знаешь, – прозвучал голос Тах-Шеца.
Сухо, без единой эмоции.
О да, он… да и все остальные не в восторге от того, что какой-то Максимон знает больше них. Но так уж вышло, что Оутль сам решает: кого приблизить, а кого оттолкнуть.
Так уж вышло, что земля отзывалась на приказы Максимона, а тьма считала лучшим другом. Он не был конкурентом кому-то из старых богов. Он просто был другим. А еще он дружил с Тиошем.
Для Ичтли это было немаловажно. Он всегда старался разобраться, с кем поддерживают отношения те, к кому он хорошо относится.
Сложно назвать их с Тиошем друзьями, однако все равно это было куда больше, чем, допустим, приятели. И в то же время ни Тиош, ни Максимон не посвящали посторонних в свои отношения. Что там было на самом деле – знают только эти двое.
Максимон только посмотрел на Тах-Шеца, а потом шагнул в круг, освещенный кровавым костром. Обвел взглядом всех присутствующих, словно желая запомнить.
Стоило только черным глазам остановиться на Шбаланке, как появилась едва уловимая улыбка на губах. При взгляде на Хуракана Максимон будто и сам превратился в ураган. Уичтли-Почтли – ироничное тепло. И едва заметная складочка между бровями, стоило только заметить Ичтли.
Так-так, это уже интересно.
– Заранее прошу простить, если мои слова будут недостаточно прекрасны для вашего божественного слуха, – наконец-то произнес Максимон.
Не стоило обладать каким-то специальным даром, чтобы понять: тонкая издевка, прикрытая вежливостью. В этом весь Максимон.
