– С удовольствием. Польщен вашим предложением, уважаемый Таонга.
Я чуть не споткнулся. Максимон любезно подхватил меня локоть.
– Заодно и прослежу, чтобы с Тиошем было все в порядке, – заявил с самым невозмутимым выражением лица.
«Я тебя убью», – намекнул мой взгляд.
«Не могу дождаться», – тут же пришел ответ.
Стоило двери закрыться, я сразу направился к кровати. Уважаемый Маам-Симон переживет и поспит на диване, ничего с ним не будет.
Я быстро скинул одежду и лег.
– Добрых снов, – четко сообщил, давая понять, что на задушевные беседы не настроен.
Тишина. Укоризненная такая тишина.
Шуршание одежды, скрип дивана.
И снова тишина.
Я сделал глубокий вдох. Вот так. Чудесно.
Ни слова.
Через какое-то время стало неуютно. Готов поклясться своим черепом, что меня просто сверлят взглядом и ждут, когда проснется совесть. Последняя сладко посапывала все это время, но сейчас неожиданно заворочалась.
Разглядывание ощущалось почти физически. И тишина, которая теперь практически давила.
В какой-то момент я не выдержал, резко повернулся набок и посмотрел на Максимона:
– Ну что?
Он подпер кулаком щеку. В черных глазах плясали демоны всей Шибальбы. Все вопросы, все непонимание, все желания, которые только могли быть за все это время.
– Я до сих пор здесь, Тиош. И теперь время говорить о том, что могут знать только двое. Ты и я.
***
Шестой кин Снежного Орла по Долгому Счету Дней. Мкштун Змея
(Двенадцать вактунов назад)
– Максимон, это реально, – произнес я, глядя на него.
Ответа не последовало. Максимон сидел над пропастью, беспечно свесив ноги и глядя на плещущее внизу Мексианское море. Вода фосфоресцировала, превращаясь поистине в фантастическое зрелище.
Максимону моя идея не нравилась. Он курил, щурился и смотрел вдаль. Мои слова так и висели в воздухе.
Снежный Орел распростер свои крылья над Оутлем, заставляя местных жителей кутаться в одежду и прятаться в теплых жилищах.
Но в нас был огонь. Огонь, который вспыхнул, стоило только оказаться в этом мире. Мы пришли вместе. Черное и белое. Без прошлого, но с будущим. Поначалу все было очень странно, но нас встретил Ичтли, бог дождя, который осмотрел обоих с ног до головы и хмыкнул:
– А у нас пополнение. Добро пожаловать в мир смерти, ребятки.
А потом как-то все стало на свои места. Максимона стала слушать земля. А он ее – слышать. Я же чувствовал жизнь. Не от начала и до конца, но чем дольше жил в Оутле, тем быстрее росли мои возможности. И с каждым разом удавалось все на более долгий срок отодвигать момент, когда человек должен покинуть Оутль.
Ненормальный лекарь. Сумасшедший бог. Нефритовая маска. Последнее закрепилось лучше всего. Древняя раса ольтеков считала нефрит камнем жизни. Ольтеки исчезли – их слова и верования – остались.
– Тиош, здесь не рождаются дети, – наконец-то произнес Максимон. – И я понимаю, почему. Старые хрычи, которые питают этот мир смертью и возвели ее культ на пьедестал, не хотят ничего менять. К тому же сам подумай… Если будут рождаться дети, и будут приходить те, кто умер в других мирах, будет перенаселение.
– Достаточно уничтожить пирамиды, – отстраненно сказал я, усаживаясь рядом.
Скрестил ноги, оперся локтями на колени. Между ладонями пробежало зеленое пламя, сформировавшись в шар.
Максимон покосился на меня.
– Тиош, а ты не думал, что пирамиды держат этот мир? Они дают Оутлю сумасшедшую энергию, которая бережет и поддерживает мир.
– Или наоборот ограничивает его? – хмыкнул я, всматриваясь в шар.
А потом со всей силы отправил его в темное небо, прямо в Чичен-Ацу, где люди начали подхватывать болезни, которые вечно выползали во время Снежного Орла.
Максимон проследил за шаром.
– Всех не спасти.
– Поэтому надо даже не пытаться?
Максимон резко развернулся ко мне. В черных глазах разлилась сама ночь. Бесконечная и беззвездная.
Мне стало немного не по себе. Вот как у него так получается?
– Тиош, ты хочешь спасти мир или что-то доказать самому себе?
– А я доказываю, да? – вкрадчиво поинтересовался я, и по лицу Максимона промелькнула какая-то тень. – Я доказываю, когда лечу людей? Когда не пускаю их в последний путь?
Море зашумело внизу слишком громко, однако я не обратил внимания.
– Скажи, Максимон, каково тем матерям, которые смотрят на вугу? У вугу рождаются дети. Просто потому, что их боги сумели послать к чочмо местные правила и утвердить свои. Эс-калавера тоже воспитывают наследников. А…
– А у мэра городка Чилам есть дочь, – сказал Максимон.
– Но ты знаешь так же прекрасно, как и я, что она подопечная. Такая же, как и все.
Ответа не последовало. Сигара в руках Максимона превратилась в пепел. Нехороший знак. Потому что у него внутри сейчас полыхает так, что куда там всем членам Дома Пламени в Шибальбе.
– И что предлагаешь?
Внутри вспыхнула радость. Но я чудом сохранил невозмутимое выражение лица. Максимон не шлет меня к сакуйям – это прогресс. Он хочет обсудить. Хотя бы так…
– Уничтожить Пирамиды. Я почти уверен, что именно они не дают рождаться детям.
Максимон задумался.
– А если нет? Если ты ошибаешься, Тиош?
И снова-здорово.
Я лег на спину и закинул руки за голову. Бескрайнее небо, шальное и смеющееся, раскинулось над нами.
– Я не ошибаюсь. Я изучаю потоки энергии уже чочмову уйму времени. Это смерть. Там даже не рискуют долго быть эс-калавера, которые существуют…
Подходящего слова не нашлось. Эс-калавера, безусловно, нельзя отнести к мертвецам, однако они слишком своеобразны. Мне нравится Оутль, но есть то, что я предпочитаю обходить стороной. Эс-калавера в том числе.
– Ты готов лишить возможности переродиться тех, кто умер в других мирах? – поинтересовался Максимон, нависая надо мной. – Очень странная логика, Тиош.
– Так, может, поможешь? Подскажешь, как сделать, чтобы все были довольны? – криво улыбнулся.
Максимон чуть прищурился, склонился ниже так, что можно было почувствовать табак и нуа-нуа.
– Ты – идиот, – шепнул он. – Прежде чем менять мир, нужно обезвредить тех, кто будет против. А против будут многие. Богам нравятся их теплые местечки.
– От идиота слышу, – не растерялся я. – Или, думаешь, я не вижу, как тебе нравится нынешний уклад? Хорошо устроился, верно, Максимон?
