— Ну что, — защебетала та, едва на ее мобильнике
высветился номер Алисы. — Что тебе сказал этот старый таракан? Ведь
статуэтка фальшивая, да?
— Фальшивая, — сквозь зубы процедила Алиса.
— А я тебе говорила, говорила! — радостно
заверещала Сарычева. — Нечего у случайных людей покупать! Если бы ты имела
дело только с проверенными людьми, никогда бы не нарвалась…
— С проверенными? — повторила Алиса. — То
есть с тобой?
— Ну, хотя бы и со мной.., а почему нет?
— Ты еще спрашиваешь?
До Лики, наконец, дошло, что с подругой что-то не так.
— А что случилось-то?
— Этот твой старичок — он что, крутой спец?
— Круче не бывает! Ты же меня знаешь — фуфла не держим!
— Так вот, этот твой крутой спец однозначно мне сказал,
что тот передвижник, которого ты мне толкнула — никакой не передвижник!
— То есть как — не передвижник? Я тебя не понимаю!
— Все ты понимаешь! — Алиса перешла на
визг. — Лажу ты мне подсунула, вот что!
— Что, Филаретыч сказал, что Творогов фальшивка?
— Хуже! Фальшивка — это бы еще полбеды! С кем не
бывает.., твой Фиолетыч мне однозначно сказал, что это никакой не Творогов, а
два каких-то тусклых голландца! А кому они нужны, твои голландцы?
— Стой! — перебила ее Лика. — Во-первых,
голландцы не мои.., их сама Выпетовская продавала! А Выпетовская — большой
человек, ты знаешь! Во-вторых…
— Не будет никакого «во-вторых»! Не будет никакого
«в-третьих»! Я от тебя мокрого места не оставлю, если ты вопрос не разрулишь!
Даю сроку до завтра!
Лика Сарычева помрачнела.
Она знала Алису не первый год, и не сомневалась: если та
грозит с ней разделаться — она это сделает.
Алиса Прытко была женщина самостоятельная.
Она своими руками создала свой бизнес, сделала его процветающим
и рентабельным, смела с дороги многочисленных конкурентов и дала понять
остальным, что лучше не становиться у нее на пути.
В известной рекламе зубной пасты утверждают, что нормой для
человека являются тридцать два зуба. У Алисы их было не меньше пятидесяти, и
все — острые, как у акулы. Деловые знакомые — из тех, что не стояли на ее
пути, — обычно и называли ее «Акула Прытко». Или просто «Мадам Акула».
Разумеется, только за глаза.
При том что бизнес у нее был самый что ни на есть мирный.
Алиса торговала памперсами.
Естественно, она не стояла с ними на рынке. Она закупала эти
необходимые каждому современному младенцу предметы вагонами и кораблями, на нее
работали крупнейшие производители Европы, Америки и Юго-Восточной Азии. Кроме
того, у нее был собственный завод в Тверской области, выпускавший миллион
памперсов в сутки.
Короче, Алиса была монополистом на этом рынке.
Пару лет назад один бойкий сибирский бизнесмен пытался
конкурировать с Акулой, но кончилось это печально. Разумеется, для него.
Однажды, чудесным весенним вечером, возвращаясь с удачно проведенных
переговоров и находясь по этому поводу в превосходном настроении,
темпераментный сибиряк подсадил в свою машину симпатичную миниатюрную блондинку
с трогательными голубыми глазами. Поднявшись в квартиру сибиряка, блондинка,
вместо того чтобы приятно провести с ним вечер, так отделала злосчастного
бизнесмена, что он провел в больницах и санаториях почти полгода, и даже после
этого заикался и вздрагивал при виде любой женщины. Естественно, в бизнесе ему
больше нечего было делать.
— Короче, — проговорила Алиса холодным, не
оставляющим никаких сомнений голосом. — Разбирайся как хочешь со своей
Выпетовской, но чтобы деньги мне вернула!
Лика хотела возразить, что Выпетовская вовсе не ее, но возражать
было некому: Алиса уже повесила трубку.
* * *
На одной из линий Васильевского острова, в старом, давно
нуждающемся в ремонте доме с плохо сохранившимися располневшими кариатидами на
фронтоне, был антикварный магазин. Он вовсе не был шикарным заведением с
огромными зеркальными витринами, через которые виднеются ампирные мебельные
гарнитуры (пара-тройка вещей настоящие, остальное — откровенный новодел,
изготовленный в Подмосковье), бронзовые лампы и картины в пышных золотых рамах.
У дверей таких магазинов стоит обычно солидный немолодой швейцар в маскарадной
форме с золотым галуном, а внутри встречают редких посетителей
предупредительные продавцы с вкрадчивыми голосами и профессиональными ласковыми
улыбками.
Этот магазин скорее можно было назвать магазинчиком, он
занимал полуподвальный этаж. Вошедший попадал в маленькое, тесно заставленное
помещение, тут была разномастная, разрозненная мебель, светильники, стены
завешаны картинами, которые никто не покупал. В витрине выложены довольно
безвкусные безделушки и столовое серебро — все в розницу.
Прошли девяностые годы прошлого века, годы, благословенные
для торговцев антиквариатом, когда оголодавшие старушки «из бывших» несли
продавать остатки фамильных вещей. Тогда ловкий антиквар без комплексов и
моральных устоев в короткий срок мог составить настоящее состояние. Теперь же
скучающие продавцы в течение долгого рабочего дня с грустью смотрят в окно или
стирают пыль с выставленных вещей.
В магазине на Васильевском все было внешне так же, как в
десятках подобных заведений. Однако сведущие люди знали, что самое главное
происходит не в салоне, на виду у случайных людей, а сзади, в кабинете
владелицы магазина Александры Выпетовской. Туда приходили к ней нужные люди и
серьезные заказчики, туда приносили тщательно упакованные свертки и
таинственные пакеты, там происходили переговоры, а в особых случаях, к важным и
богатым клиентам мадам Выпетовская ездила сама.
Вообще-то мадам редко можно было застать в кабинете — она
вела активный образ жизни, много ездила по аукционам и картинным галереям,
встречалась с известными экспертами и музейными работниками. Дела у нее шли
отлично, ее знали не только в Петербурге, но и в Москве, считалось модным и
престижным покупать картины именно у нее, мадам Выпетовская сумела создать репутацию
и зарекомендовать себя на антикварном и художественном рынке.
Лика Сарычева притормозила и привычно чертыхнулась: на узкой
улице негде было припарковать машину. Нужно было заезжать во двор магазина или
проехать два квартала до стоянки. Лика махнула рукой и припарковалась в тупичке
возле ворот, проигнорировав запрещающую табличку.
В магазине, как всегда, было мало народу. Молодой продавец с
успехом продавал двум школьницам серебряную цепочку турецкого производства как
старинную и краем глаза присматривал за скромно одетой женщиной средних лет,
которая выбрала изящную жардиньерку и теперь прикидывала мысленно, как будет
смотреться на ней горшок с фуксией.
Лика с налету проскочила небольшое помещение, продавец и
ухом не повел — он хорошо ее знал. Однако у двери в святая святых сидел крепкий
мужчина в хорошо сидящем костюме с достаточно приятным выражением лица.
Присутствие в качестве охранника обычного мордоворота с саженными плечами и
крошечной, постепенно отсыхающей за ненадобностью головой перед своим кабинетом
мадам Выпетовская считала неуместным.
