Повернув за угол, Старыгин на мгновение остановился от
неожиданности. Он оказался в знаменитом квартале красных фонарей, который едва
ли не в такой же степени является визитной карточкой Амстердама, как
многочисленные каналы, цветочные рынки и кафе-шопы, где свободно продают
марихуану.
Все первые этажи на этой улице представляли собой огромные
витрины, за которыми был выставлен на продажу единственный товар женское тело.
Полуобнаженные жрицы любви стояли и сидели за стеклом в призывных позах, время
от времени прохаживались, как пленные животные в зоопарке, и жестами приглашали
прохожих. Большинство среди них было некрасивыми и весьма немолодыми, хотя
попадались и довольно привлекательные.
Некоторые витрины были задернуты шторами — это значило, что
там в данный момент происходит процесс обслуживания клиента, и через несколько
минут на улицу выйдет мужчина с обескураженным лицом, на котором читается
вечный вопрос: как, и это все?
Прохожие непрерывным потоком двигались мимо выставленных в
витринах прелестниц, обращая на них довольно мало внимания. Исключение,
пожалуй, составляла хрупкая старушка в инвалидном кресле, которая в полном
восторге разглядывала этот экзотический товар — должно быть, в ее повседневной
жизни не хватало адреналина…
Старыгин поравнялся с одной из витрин, за которой откровенно
скучала вполне привлекательная девица, весь наряд которой составляла длинная
подвенечная фата. Заметив Дмитрия, она призывно замахала руками и окликнула его
по-русски:
— Эй, молодой-интересный, иди сюда! — и для
верности добавила на ломаном английском:
— Кам хиа, бьютифал!
Старыгин усмехнулся, но не замедлил шаг. Что ж, кому-то он
все еще кажется «бьютифал».
— Послушай, — сказала подошедшая Катаржина, —
мы уже два часа ходим по городу, у тебя есть какие-нибудь мысли?
— Есть, — со вздохом ответил Старыгин, — идем
в Рейксмузеум.
— Зачем? — недовольно спросила Катаржина. —Ты
думаешь, что «Ночной дозор» сам вернулся и висит себе теперь на своем месте?
— Ничего я не думаю! — рассердился
Старыгин. — Просто больше у меня нет никаких идей!
* * *
Спутники вошли в просторный зал.
— Вот здесь, в этом зале, висела знаменитая картина
Рембрандта ван Рейна «Групповой портрет роты амстердамских стрелков», которую обычно
называют «Ночным дозором», — заученным тоном проговорил служитель. —
В данное время картина находится…
— Знаем, где она находится, — прервал его Старыгин
и подошел к пустой стене.
На стене, где многие годы находилось знаменитое полотно,
висела скромная табличка. На нескольких языках она сообщала, что в настоящее
время картина совершает турне по крупнейшим музеям Европы.
— Уффици во Флоренции, — читала Катаржина перечень
этих музеев. — Музей Пражского Града в Чехии, Эрмитаж в Петербурге, музей
«La Torre» в Лиссабоне…
— Одну минуточку! — прервал ее Старыгин. —Это
еще что за музей? Насколько я помню, картина Рембрандта в начале своего турне
побывала вовсе не в Португалии, а в Испании! В музее Прадо!
— Никакого музея «La Torre» вообще не
существует! — подхватила Катаржина.
— Зато существует один из Старших Арканов Таро — «La
Torre», Башня! Шестнадцатый Аркан!
— Вас что-то интересует? — снова подал голос
скучающий служитель.
— Спасибо, мы сами разберемся! — довольно
невежливо отмахнулся от него Старыгин и продолжил, повернувшись к
Катаржине. —Этот несуществующий музей — явно сообщение, адресованное нам!
Только вот что оно значит?
Он вытащил из кармана план Амстердама, развернул его.
— Португальская синагога, — нашел он название на
карте. — И от нее идет Португальская улица. Думаю, нам нужен дом номер
шестнадцать по этой улице, ведь не случайно упомянута Башня — шестнадцатый
Аркан!
— Что это за район? — Старыгин протянул карту
служителю и показал ему нужное место.
— Бывшее еврейское гетто, — ответил тот обиженным
тоном. — Там нет ничего интересного.
— Спасибо, — Старыгин широко улыбнулся. —Это
именно то, что нам нужно!
Он оглянулся и заметил, что Катаржина разговаривает по
мобильнику.
— Что, снова муж звонит? — осведомился
Старыгин. — Из Мюнхена?
— Из Гамбурга, — машинально ответила она, убирая
телефон, — иди вперед, я тебя догоню…
Старыгин медленным шагом двинулся от музея. Его обогнали две
девушки — у одной светлые волосы были заплетены не в две, а в четыре косички и
завязаны четырьмя розовыми бантами. Сверху был надет на голое тело бронежилет,
а снизу — шелковая цветастая юбка. Вторая была наголо брита, в коротеньком
трикотажном платьице и в тяжеленных солдатских ботинках.
Рядом с этими девушками неожиданно возник парень в пестрых
лохмотьях и в колпаке с бубенчиками, как у средневекового ярмарочного шута. Он
прошелся колесом, показал девушкам язык и вдруг налетел на Старыгина. Тот хотел
возмутиться, но странный парень так расстроился от собственной неловкости, так
жалобно забормотал извинения на четырех языках, что вся злость Старыгина
моментально испарилась.
* * *
Человек в черном вышел из дома мейстера Рембрандта и
огляделся.
На город опустились тяжелые сумерки, и как всегда в это
время дня, от грахтов — городских каналов — ползли плотные клочья тумана. Эти
сырые сгустки казались живыми и злобными существами.
Один из таких сгустков тумана заклубился на пути Черного
Человека. Он сгустился еще больше, и вдруг из него выступил высокий седобородый
старик в красных одеждах. Встав на пути Черного Человека, он сложил руки на
груди и глубоко вздохнул.
— Я так и знал, что это — твоих рук дело! процедил
Черный Человек сквозь зубы, гневно сверкнув глазами. — На что ты
надеешься, старик? Все равно я добьюсь своего!
— Сыграем партию, Мем? — предложил Авраам, подняв
воротник и зябко поежившись. — Мы с тобой еще не завершили свою игру!
Сыграем партию в Тарок! Времени у нас с тобой достаточно!
— Партию в Тарок? — переспросил Черный. —Но
ты ведь знаешь…
— Я знаю, что эта игра старше нас с тобой, и от того, как
лягут карты — зависит очень многое! — перебил его старик. — И еще я
знаю, что ты не можешь отказаться от этой игры. Потому что ты — Мем,
тринадцатый Аркан! Власть Таро распространяется на тебя!
— Ну что ж, старик, — Черный Человек
хмыкнул. — Ты сам это предложил.., вряд ли результат игры сместит стрелку
весов в твою пользу!
— Посмотрим, Мем, посмотрим! — Авраам усмехнулся и
двинулся вдоль грахта. — Пойдем ко мне, там будет удобнее…
Через полчаса они подошли к мрачному дому в еврейском
квартале.
