Книга Блудный сын, страница 19. Автор книги Дин Кунц

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Блудный сын»

Cтраница 19
Глава 20

После ухода Виктора Эрика надела платье от Сент-Джона, которое вроде бы открываю все, но оставалось респектабельным, смешивая в должных долях эротичность и классику.

Стоя перед огромным зеркалом гардеробной, которая размерами превосходила многие спальни в особняках, она знала, что выглядит потрясающе и произведет неизгладимое впечатление на всех мужчин, которые будут сидеть за обеденным столом. Тем не менее полной уверенности в себе она не чувствовала.

Примерила бы и другие платья, если бы до прибытия первого гостя не оставалось несколько минут. Виктор хотел, чтобы она встречала гостей вместе с ним, и она не решалась его подвести.

Вся ее одежда висела в высоких шкафах, которые занимали три прохода. Количество нарядов исчислялось сотнями.

Ездить по магазинам ей не приходилось. Создав ее с идеальными размерами, Виктор закупил все сам, пока она еще находилась в резервуаре сотворения.

Возможно, что-то из одежды он купил еще прежней Эрике. Она не любила об этом думать.

В голове мелькнула мысль: а если она наплюет на то, что думает о ней Виктор… или кто-то еще? Станет самой собой. Независимой личностью.

Это была опасная мысль. Такие следовало гнать прочь. В глубине стенного шкафа, на специальных полках, стояло порядка двухсот пар обуви. И хотя Эрика знала, что времени в обрез, она никак не могла выбрать между «Гуччи» и «Кейт Спейд».

За ее спиной, она стояла в стенном шкафу, что-то зашуршало, послышался глухой удар.

Она повернулась, чтобы посмотреть в центральный проход, но увидела только закрытые двери, за которыми хранилась часть ее сезонного гардероба, и желтый ковер на полу. Заглянула в правый проход, в левый, убедилась, что и там никого нет.

Вернувшись к стоявшей перед ней дилемме, разрешила ее, взяв туфли от «Кейт Спейд». С ними в руках поспешила из стенного шкафа в гардеробную.

Выходя, краем глаза уловила какое-то движение у двери в спальню. Когда повернулась, никого не увидела.

Заинтригованная, прошла в спальню, не испытывая ни малейшего страха, успела заметить, как колыхнулось шелковое покрывало, прикрывая того, кто только что скользнул под огромную кровать.

У них не было домашних животных, ни кошки, ни собаки.

Виктор пришел бы в ярость, если бы обнаружилось, что в доме крыса. Этих тварей он терпеть не мог.

При создании Эрику обучили остерегаться опасности, но бояться только самого ужасного… хотя ее запрограммированное уважение к своему создателю иногда практически сливалось со страхом.

Если крыса проникла в дом и забралась под кровать, она не остановилась бы перед тем, чтобы найти ее там и уничтожить. Эрика не сомневалась в том, что быстроты ее рефлексов вполне хватит для того, чтобы схватить мерзкого зверька.

Приподняв покрывало и заглянув под кровать, она все увидела без фонаря, поскольку отличалась прекрасным зрением. Но под пружинами никто не метался.

Она встала, оглянулась, осматривая комнату. Чувствовала, кто-то здесь есть, но у нее не оставалось времени заглянуть во все углы.

Понимая, что Виктор уже ждет ее внизу, она присела на краешек кресла, около камина, и надела туфли. Конечно же, прекрасные, но они понравились бы ей больше, если б она покупала их сама.

Какие-то мгновения посидела, прислушиваясь. Тишина. Но та тишина, что предполагала: кто-то вслушивается в эту тишину, как вслушивалась она.

Выходя из спальни, Эрика закрыла за собой дверь. Последняя без зазора вошла в дверную коробку. Под дверью никто пролезть не мог. Если в спальне оказалась крыса, она не смогла бы сбежать вниз и испортить званый обед.

Эрика спустилась по парадной лестнице и едва успела добраться до холла, как в дверь позвонили. Прибыли первые гости.

Глава 21

Когда Рой Прибо надевал черные брюки, светло-синий шелковый пиджак спортивного покроя и белую льняную рубашку, собираясь на встречу с Кэндейс (эти глаза!), все новостные каналы вещали о Хирурге.

Какое абсурдное они дали ему прозвище. Он же был романтиком. Идеалистом из семьи идеалистов. Пуристом. Ему можно было дать много прозвищ, но хирургом он точно не был.

Он знал, что речь шла о нем, хотя и не особо следил за реакцией средств массовой информации на его деяния. Он начал коллекционировать части женских тел не для того, чтобы стать знаменитостью. Слава его не прельщала.

Конечно же, он привлек к себе интерес общественности, но по причинам, никак с ним не связанным. Они видели насилие — не искусство. Они видели кровь — не старания мечтателя, который искал совершенство во всем.

К средствам массовой информации и к их аудитории он испытывал исключительно презрение. И к тем, кто говорил (или писал), и к тем, кто слушал (или читал).

Он происходил из известной семьи политиков (его отец и дед избирались на высокие должности и в Новом Орлеане, и в штате Луизиана) и не раз и не два видел, с какой легкостью манипулировали общественностью, умело играя на таких чувствах, как зависть и страх. Его родственники были большими специалистами в этом деле.

По ходу этой игры Прибо прежде всего обогащали себя. Дед и отец Роя так преуспели на службе обществу, что ему не было нужды зарабатывать на жизнь, и он, само собой, не проработал и дня.

Как и у всех великих художников эпохи Возрождения, у него были покровители: поколения налогоплательщиков. И унаследованное состояние позволяло Рою посвятить всю жизнь поискам идеала красоты.

Когда телерепортер упомянул две самые последние жертвы, Рою таки пришлось обратить внимание на его слова: репортер связал Элизабет Лавенцу с незнакомым ему мужчиной, которого звали Бобби Оллвайн. Да, это он отрезал дивные руки Элизабет, прежде чем бросить ее несовершенное тело в лагуну Городского парка.

Но почему репортер одновременно повел речь и об этом Оллвайне, у которого вырезали сердце?

Сердца совершенно не интересовали Роя. Как и прочие внутренние органы. Он охотился только за внешними частями женского тела, красотой которых мог наслаждаться.

Более того, этот Оллвайн был мужчиной. Роя не интересовал идеал мужской красоты, если не считать доведение до совершенства механизма функционирования собственного тела.

И вот теперь, стоя перед телевизором, Рой с изумлением услышал, что Оллвайн стал третьим мужчиной, которого убил Хирург. У первых двух он вырезал почку и печень.

Эти убийства связали с убийствами женщин по той причине, что одного из мужчин перед убийством «вырубили» хлороформом.

Подражатель. Жалкий имитатор. Завистливый кретин, рыщущий по улицам Нового Орлеана, вздумавший копировать убийства Роя, не понимая их цели.

На мгновение Рой даже оскорбился. А потом осознал, что этот подражатель, конечно же, не такой умный, как он сам, со временем допустит ошибку, и вот тогда полиция «повесит» на него все убийства. И подражатель будет держать ответ как за себя, так и за Роя.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация