— Лобовое стекло чистое. Это вымогательство.
— Я прошу два бакса за то, что протру его.
— Я советую тебе отойти от автомобиля.
Паренек поднял грязную тряпку, собираясь вымазать лобовое стекло.
— Два бакса за протирку, три — за то, чтобы не протирать. Большинство, как мужчин, так и женщин, выбирают второй вариант.
Карсон отстегнула ремень безопасности.
— Я попросила тебя отойти от автомобиля.
Вместо того, чтобы отступить на шаг, человек-шрам всунулся в окно дверцы водителя, так что их лица разделяли теперь считаные дюймы. В дыхании чувствовался сладковатый запах травки и тошнотворный — больных десен.
— Дай мне три бакса, номер твоего домашнего телефона, извинись, и, возможно, твоя мордашка останется такой же красивой.
Карсон схватила подонка за левое ухо, крутанула его достаточно сильно, чтобы услышать, как треснул хрящ, ударила головой о стойку дверцы. В раздавшемся вопле было куда меньше от волка, чем от младенца.
Она отпустила его ухо и одновременно распахнула дверцу седана с такой силой, что сшибла парня со шрамом с ног.
Падая, он достаточно сильно ударился затылком о мостовую, чтобы перед глазами засверкали звезды. Она же поставила ногу ему на промежность и как следует придавила. Он дернулся, но тут же затих, опасаясь, что она превратит его сокровища в пасту.
Показывая ему полицейское удостоверение, она процедила: «Мой номер — девять-один-один».
Четверо сообщников человека-шрама настороженно застыли между взятыми в заложники автомобилями. Смотрели на своего главаря и на нее, потрясенные, разозлившиеся, но при этом едва скрывающие улыбку. Парень, что оказался под ее ногой, был, конечно, членом банды, а унижение, которому подвергался член банды, унижало всю банду, пусть даже они и считали, что он слишком уж задается.
Стоявшему ближе других дружку человека-шрама Карсон дала совет: «Держись от меня подальше, говнюк, если не хочешь, чтобы в твоем чердаке появилась лишняя дырка».
Лежащий на мостовой человек-шрам попытался отползти, но она надавила сильнее. Слезы брызнули у него из глаз, так что он предпочел не шевелиться, понимая, что при ином решении ему три дня придется держать между ног ледяной компресс.
Несмотря на предупреждение, двое из четырех парней двинулись на нее.
Карсон, не торопясь, убрала удостоверение полицейского и достала из кобуры пистолет.
— Сначала учтите, что эта дамочка под моей ногой совершила правонарушение. А вот вы пока — нет. Влезете в нашу разборку — получите каждый по два года в кутузке. Может, кто и останется калекой на всю жизнь. Так что отваливайте.
Они не отвалили, но остановились.
Карсон видела, что тревожит их не столько пистолет, как ее уверенность в себе. Они поняли, и правильно, что ей доводилось попадать в аналогичную ситуацию, и часто, однако она не выказывала никаких признаков страха.
Даже самый тупой член банды, а редко кто из них смог бы выиграть хоть цент в «Колесе фортуны»,
[4]
сумел понять, с кем имеет дело, и прикинуть свои шансы.
— Лучше вам смыться. Будете лезть на рожон — прогадаете.
Автомобили, стоявшие ближе к перекрестку, пришли в движение. Что бы там ни увидели водители в зеркалах заднего обзора, они поняли: больше денег требовать с них не будут.
Как только автомобили сдвинулись с места, молодые вымогатели решили, что ловить здесь больше нечего и бросились врассыпную, словно вспугнутая стая голубей.
А вот лежащий у нее под ногой несостоявшийся мойщик лобовых стекол все никак не мог заставить себя признать поражение.
— Эй, сука, у тебя на бляхе написано «отдел расследования убийств». Нет у тебя права трогать меня! Я никого не убивал.
— Что за идиот.
— Нечего называть меня идиотом. Я закончил среднюю школу.
— Врешь.
— Почти закончил.
Прежде чем подонок успел обидеться за столь низкую оценку его интеллектуальных способностей и пригрозить подать в суд за оскорбление достоинства, зазвонил мобильник Карсон.
— Детектив О'Коннор, — ответила она.
Поняв, кто звонит и почему, она убрала ногу с промежности главаря.
— Проваливай. Чтоб через минуту твоей задницы не было на этой улице.
— Ты не арестуешь меня?
— Слишком много времени уйдет на бумаги. Ты того не стоишь. — И Карсон вернулась к телефонному разговору.
Со стоном парень поднялся, одной рукой держась за промежность, словно двухлетний ребенок, которому очень захотелось пи-пи.
Он относился к тем людям, которые не учатся на собственных ошибках. Вместо того чтобы найти своих друзей и рассказать им фантастическую историю, как он все-таки сумел разобраться с этой полицейской сучкой и вышибить ей все зубы, он стоял, по-прежнему держась за яйца, и высказывал свое недовольство, словно его жалобы и угрозы могли вызвать у нее угрызения совести.
Когда Карсон закончила разговор, оскорбленный вымогатель продолжил:
— Теперь я знаю твою фамилию, так что смогу выяснить, где ты живешь.
— Мы мешаем проезду транспорта, — заметила она.
— Приду как-нибудь ночью, хряпну по голове, переломаю ноги-руки, каждый палец. У тебя на кухне газовая плита? Поджарю твою физиономию на горелке.
— Звучит неплохо. Я открою бутылку вина, приготовлю обед. Только вот насчет лица, которое будет жариться на горелке… Я сейчас на него смотрю.
Устрашение он полагал своим лучшим оружием, да только на этот раз оно не срабатывало.
— Что ты предпочитаешь на основное блюдо, мясо или рыбу?
— Сука, ты безумна, как красноглазая крыса, подсевшая на мет.
[5]
— Возможно, — согласилась она.
Он попятился от нее.
Она ему подмигнула.
— Я тоже могу выяснить, где ты живешь.
— Держись от меня подальше.
— У тебя на кухне есть газовая плита?
— Ты, шизанутая, я серьезно.
— Так ты меня приглашаешь?
Главарь малолетних вымогателей решился повернуться к ней спиной и дал деру, лавируя между автомобилями.
Когда Карсон вновь садилась за руль, настроение у нее заметно поднялось. Она захлопнула дверцу и поехала за своим напарником, Майклом Мэддисоном.
Им предстоял день рутинных расследований, но телефонный звонок все изменил. В лагуне Городского парка нашли мертвую женщину и, судя по состоянию тела, о несчастном случае речи не было: женщина не утонула, решив искупаться при лунном свете.
