Он признавал за человечеством жажду жизни и радость, которые не мог испытать сам. Ему хотелось знать, откуда берутся в людях эти качества.
Все подробности о физических и умственных особенностях своего организма он узнал по ходу прямой информационной загрузки мозга, которую провели, когда Джонатан еще находился в резервуаре сотворения, чтобы он проникся должным уважением к Виктору, своему создателю. Вот ему и пришла в голову блестящая мысль: изучая строение организма человека и сравнивая с собственным, он сможет определить, что есть у Старой расы и отсутствует у него, может быть, это железа, вырабатывающая фермент или гормон, необходимые для счастья.
Он начал изучать анатомию человека. Штудировал медицинские учебники.
Ожидал обнаружить, что их тела невероятно сложны, но выяснил их относительную простоту. Не нашел у них ничего такого, чего не было бы у него. Наоборот, понял, что его организм сработан куда как лучше, со вторым сердцем и другими дублирующими системами и органами.
В конце концов Джонатан пришел к выводу, что у людей все-таки есть какая-то железа или орган, дарующий им возможность обретения счастья, да только они сами еще не нашли и не идентифицировали его. Вот почему он и не мог прочитать об этом органе ни в одном учебнике.
Поскольку представители Новой расы поднимались из резервуаров сотворения, абсолютно уверенные в собственном превосходстве над обычными человеческими существами, Джонатан не сомневался, что ему по силам обнаружить то, что осталось недоступным физиологам Старой расы. Разрезав достаточно людей и изучив их внутренности, он сумел бы благодаря более острым уму и глазу обнаружить железу счастья.
Когда в Новом Орлеане появился серийный убийца, Джонатан сразу смекнул, какие перед ним открываются возможности. Он мог проводить свои вскрытия, разумеется, с осторожностью, а трупы вешать на маньяка. Именно по этой причине с первой из двух своих жертв он воспользовался хлороформом.
За спиной О'Коннор и Мэддисона Джонатан мог расследовать дело Хирурга двадцать четыре часа в сутки, поскольку сон ему не требовался. Интуитивно он разобрался в психологии убийцы, понял, что тот, как и он сам, ведет свой поиск счастья.
По этой причине ему удалось вовремя выйти на Роя Прибо и наблюдать, как тот сначала обхаживал, а потом убил продавщицу сахарной ваты.
Джонатан мог бы и дальше позволить Прибо убивать женщин, если бы не изменились его собственные обстоятельства. Что-то с ним произошло, и это что-то обещало реализацию того, к чему он так долго стремился.
Два первых вскрытия ничем ему не помогли. А Бобби Оллвайна он убил не ради своих исследований, а из милосердия. Бобби хотел умереть, а поскольку запрет на убийства, устанавливаемый Отцом, у Джонатана дал сбой, он получил возможность помочь другу.
И пусть пока Джонатан не нашел ничего такого, что могло бы приблизить его к пониманию человеческого счастья, с ним самим начали происходить удивительные изменения. Он чувствовал движение в своем теле. Несколько раз он видел, как в нем перемещается что-то живое, это «что-то» выдавливает живот, словно хочет выбраться наружу.
И Джонатан заподозрил, что вскоре нарушит еще один из ключевых запретов Отца, наложенных на Новую расу. Джонатан решил, что вскоре воспроизведет потомство.
Вот почему ему требовалось закончить дело Прибо, повесить на него все убийства и приготовиться к тому удивительному событию, которое могло произойти с ним самим.
Он намеревался провести лишь еще одно вскрытие, более тщательное, чем прежние. А потом спрятать тело, с тем чтобы его, если уж найдут, тоже связали с Роем Прибо.
Пока Прибо, парализованный и потерявший сознание, лежал на полу, Джонатан Харкер достал из кармана рубашки расческу. Он купил ее в этот же день, но сам ею не пользовался.
Прошелся расческой по густым волосам убийцы. Несколько волосков остались на пластмассовых зубцах.
Расческу и волоски он убрал в конверт, который принес для этой цели. Вещественные улики.
К Прибо вернулось сознание.
— Кто… кто вы?
— Ты хочешь умереть? — спросил Джонатан.
Глаза Прибо наполнились слезами.
— Нет. Пожалуйста, нет.
— Хочешь жить, даже если до конца своих дней останешься парализованным?
— Да. Да, пожалуйста. У меня много денег. Меня окружат первоклассной заботой, я пройду курс реабилитации. Помогите мне избавиться от… от того, что в морозильниках, от всех инкриминирующих улик, сохраните мне жизнь, и я сделаю вас богатым.
Деньги Новую расу не прельщали. Но Джонатан сделал вид, будто предложение его заинтересовало.
— Я знаю, какими ты располагаешь средствами. Возможно, мы в конце концов сможем договориться.
— Да, сможем, я уверен, что сможем, — говорил Прибо тихо, но с жаром.
— Сейчас, однако, я хочу, чтобы ты лежал тихо, — продолжил Джонатан. — Мне нужно кое-что сделать, и я не желаю слышать твои причитания. Если будешь молчать, потом мы договоримся. Если скажешь хоть слово, только одно, я тебя убью. Ты понимаешь?
Прибо попытался кивнуть, но не смог.
— Хорошо. — Харкер и так все понял. — Мы в одной лодке.
Из сломанного запястья Прибо текла кровь, но слабо, то есть разорвалась не артерия, а какой-то второстепенный сосуд.
Новой пипеткой, приобретенной в том же аптечном магазине, где он покупал расческу, Джонатан несколько раз засосал кровь из лужицы на полу и наполнил ею маленькую стеклянную бутылочку, которую тоже принес с собой.
Глаза Прибо следили за каждым его движением. Влажные от жалости к себе, блестящие от любопытства, широко раскрытые от ужаса.
Наполнив бутылочку, Джонатан навернул на нее крышку и убрал в карман. Завернул окровавленную пипетку в носовой платок, убрал и ее.
Быстро обшарил ящики на кухне, нашел белый пластиковый мешок для мусора и резиновые кольца.
Надел мешок на поврежденную руку Прибо и надежно закрепил повыше локтя двумя резиновыми кольцами. Теперь он мог перенести хозяина дома в другое место, не оставляя кровавого следа.
Без малейшего усилия Джонатан поднял Прибо и положил на пол рядом с кухонным диванчиком, чтобы он не мешался под ногами.
Счистил кровь с белых керамических плиток. К счастью, Прибо заказывал самые лучшие материалы. Плитки так плотно прилегали друг к другу, что кровь не могла просочиться между ними.
Убедившись, что на кухне не осталось ни одной капли крови, как и свидетельств того, что там имели место какие-то насильственные действия, Харкер собрал использованные бумажные полотенца и прочие чистящие материалы в другой пластиковый пакет для мусора, завязал свободный торец узлом, прицепил пакет к брючному ремню.
В гостиной включил стоящий на столе компьютер. Открыл новый файл, отпечатал несколько строк, содержанию которых ранее уделил немало времени.
