Ванда слушала его и поражалась. Её сердце кричало от боли. Ей захотелось броситься к нему в объятия, утешить его и спросить, кто же посмел так обидеть его, изранить молодую душу, что даже малое напоминание о светлых чувствах рождало поток непрекращающейся боли, которую Мортон глубоко прятал.
– Как я понимаю, у тебя есть причины так говорить? – осторожно спросила она.
Мортон коротко кивнул:
– Да.
– Но… но… – Ванде хотелось всё ему объяснить, но она не находила нужных слов. Или ещё не подошло время. Она растерялась. Собственные беды отошли на задний план. Как же такое могло произойти? Что случилось с Мортоном в далеком прошлом?
– Ванда, не придумывай себе сейчас ничего романического. Мне не разбивали сердце. Меня не бросали перед алтарем. Я только что тебе сказал: я слишком много видел. Видел, как предавали, убивали. И всё во имя любви, – Мортон подошел к ней вплотную и осторожно взял за плечи. – Со мной будет непросто. Да. Но интересно. Тебе же хочется, чтобы было интересно, да, Ванда Альтер?
Ванда вздохнула, капитулируя.
– Хотя у меня совсем не было времени подумать над твоим более чем экстравагантным предложением, я говорю «да». Мортон Каварди, тот, кого за глаза называют Ловчим, я согласна выйти за вас замуж. И да, Всевидящий, с тобой интересно. Мы будем вечерами сидеть у камина, и ты расскажешь мне о своих приключениях. А ещё лучше, если ты позволишь мне принимать в них участие…
Мортон оторопело взглянул на неё, потом откинул голову назад и рассмеялся. Ванда легонько ударила его кулачком.
– Над чем вы смеётесь, мистер? Что я сказала смешного?
– Ванда… Милая моя девочка, ты неподражаема, – сквозь смех выдавил он. – Сказать такое могла только ты.
Ванда пожала плечами.
– Наверное.
– Ты удивительная девушка, – просмеявшись, сказал Мортон и прижал ладонь девушки к губам.
– Надеюсь, ты так и будешь считать многие десятилетия спустя, когда всё-таки вынужден будешь из-за дряхлости сидеть вместе со мной у камина и…
– Рассказывать тебе интересные истории из моего лихого прошлого, – закончил за неё он. А у самого темнели глаза от предвкушения. Он-то знал, чем ещё займется с Вандой перед камином.
Она же тем временем шаловливо прищурила один глаз, стараясь не обращать внимания на волну нежности, поднимающуюся у неё в груди от его поцелуев, и, чтобы скрыть смущение, выдохнула:
– А может, мы не будем ждать тех времен, и ты сейчас начнешь повествование?
– Ну, уж нет, – довольно проурчал он. – Невеста не должна забивать прелестную головку подобными глупостями. Тебе будет, над чем подумать. Я хочу, чтобы ты завтра начала подготовку. За неделю надо многое успеть.
– За неделю? – выдохнула изумленная Ванда. – Я не ослышалась? Ты сказал: неделя?
– Да. Неделя. Мне безразлично, сколько модисток ты наймешь, но я хочу, чтобы платье было готово за неделю. Не будет длительной помолвки. Я хочу, чтобы ты как можно скорее стала моей женой.
Что-то Ванде подсказывало, что, произнося эти слова, он пекся не только об её безопасности.
И вот это было правильно.
В её понимании – так точно.
– Мы станем причиной разговоров.
– И многих.
Ванда приподняла лицо, желая снова заглянуть в глаза тому, кто отныне становился частью её жизни. Мортон словно ждал нечто подобного, некого действия с её стороны, потому что сразу же нагнулся, приближая своё лицо к её. Девушка предвкушающе пискнула и с радостью отдала трепещущие губы во власть его жаждущего рта.
Мортон действовал нежно, сдерживаясь. Он помнил, что Ванда ранена, и поэтому целовал её осторожно, стараясь грубыми действиями не причинить новой боли. Теперь он знал, что она не испугается его страсти, ответит с неменьшей пылкостью, но это будет потом. Тогда, когда на её пальчике будет надето обручальное кольцо.
Девушка задрожала и сильнее прижалась к Ловчему. Ей хотелось раствориться в нем, почувствовать его силу. Она обвила крепкую шею подрагивающими от волнения руками и отдалась во власть поцелуя.
Мортон приоткрыл языком её губы и вторгся в томящую сладость рта. Ванда на мгновение замерла, потом подалась вперед, и между мужчиной и женщиной началось извечное любовное противостояние.
У Мортона участился пульс, в голову ударила кровь. Он смутно понимал, что им необходимо остановиться, что следует подождать до свадьбы. Скоро Ванда будет принадлежать ему, он сможет к ней прикасаться на законных основаниях мужа, но Всевидящий, где найти силы, чтобы оторваться от сладостного рта, от трепещущего тела, которое принимает ласки с таким трепетом.
– Мортон…
– Тихо, тихо, моя милая девочка, – Мортону нравилось называть Ванду ласковым прозвищем. – Не стоит забывать о двух вещах.
– О каких?
Слова мужчины проникали в её сознание с трудом. Как же хорошо было в его объятиях! Спокойно и волнительно сразу.
– Ты ранена, – он с нежностью дотронулся до её бархатистой шеи. – Это первое. И второе. Баронессе очень не понравится, если я надолго задержусь.
Ванда прикрыла глаза и уткнулась лбом в мужскую грудь.
Разрывать объятия было невыносимо, но Мортон прав. Они должны соблюсти приличие. Хотя бы этим вечером.
– Мортон, мне бы попить.
– Сейчас. Конечно.
На столике стоял графин с соком, и Мортон, наполнив бокал, подал его Ванде.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо.
Они оба до конца не понимали, за что он её благодарит.
В будуаре образовалась тишина. Ванда пила сок, наблюдая за мужчиной из-за края стакана.
– Ванда, хватит.
Ловчий не выдержал первым, забрал у неё стакан и тотчас подхватил на руки. Она жалобно всхлипнула, подняла личико и сама принялась искать его губы. Теперь она жадно целовала его лицо, жесткие губы, упрямый подбородок. Она смутно понимала, что её куда-то несут.
Туда…
Куда пока нельзя…
– Что… что ты делаешь? – это был риторический вопрос, на который всё же ответили.
– Несу тебя, леди, в кровать. Ты сейчас, как послушная девочка, закроешь глазки и уснешь крепким сном. У тебя выдался ужасный день. Тебе надо отдохнуть, – он говорил нарочито ровным тоном. – И поверь, так будет лучше для нас обоих. Потому что если мы продолжим в том же духе, то в кровати ты всё же окажешься не одна.
– Правда?
Силы небесные, неужели в её голосе слышны нотки надежды?!
Мортон приглушенно застонал:
– Не искушай меня.
– Но… Ты так успокаивающе на меня действуешь, – призналась она. – Мне очень хорошо в твоих объятиях.
