Они обшарили все возможные укромные уголки. Изрубили на куски не вовремя попавшихся на пути существ с некроплотью. Грег выглядел изрядно ободранным и схлопотал раны. Слава Всевидящему, не особо серьёзные. Но именно это и помогло отыскать вход к Императорской камере.
Мортон терял терпение. Время!!! У них ограниченное количество времени… И они его упускают.
Самое интересное, что найти Императорскую камеру помогла его кровь. Рана, полученная в сражении. Кровь упала на незримую магическую печать, которая взорвалась снопом алых искр. В ту же секунд послышался скрип несмазанных петель, и дверь медленно открылась, показав темный проход.
Здесь явно ходили очень редко.
Тьма, грязь, пыль. И голос Гилмора, доносившийся откуда-то из глубины коридора.
– Приди из тьмы и праха, Механус! Открой Врата, поверни Механизм жизни и смерти! Мы, дети твои. Мы, слуги твои. Мы, почитатели твои. Взываем к твоей мощи и силе! В этом мире достаточно проводников, чтобы провести твою кровь. Стань частью нас, а мы растворимся в тебе… Стань щитом для наших тел, а мы напитаем твой дух кровью и юной плотью…
Передышка. И снова:
– Эта жертва для тебя, Механус. Я ждал её годами. Одна такая, но вскоре появятся и другие. Её кровь горяча и сладка. Её плоть полна жизни. Способности, зародившиеся в её теле, безумны и шальны! Прими её! Прими…
Мортон рванул на голос, не чувствуя ног. Чувствуя лишь оглушающую силу, что рвалась из каждой клеточки его тела, искала выход, билась внутри, раздирала его.
Время словно остановилось. Казалось, что друзья вообще не двигаются, зато сам Мортон в мгновение ока оказался возле нужной двери.
Удар ногой – дверь с грохотом распахнулась.
Её даже не собирались прикрывать, Гилмор не думал, что Ловчий проберется сюда. На Мортона Каварди у него были иные планы. Он ему нужен был, когда уже появится Механус.
Первое, что кинулось Мортону в глаза, – Ванда. Его любимая женщина, обнаженная и беспомощная, лежала в центре пентаграммы. Девушка находилась без сознания – это он понял сразу же.
Пентаграмма светилась зловеще и мерзко, словно раскалённые угли в пасти дьявола.
Гилмор, до этого увлеченный взыванием к своему богу, резко обернулся. В его глазах вспыхнуло непонимание, которое тут же сменилось досадой.
– Мор-тон Каварди, – произнес он так, словно выплюнул эти слова. – Какая встреча!
– Освободи её, – уронил Ловчий, решительно выдвигаясь в его сторону.
Шаг.
Ещё один шаг.
Всё ближе и ближе, стирая пространство и время. Сердцебиение оглушало.
Разбирать все прошлый грехи и выслушивать длинный монолог о жизни подлеца и мерзавца – это хорошо для бульварных книжонок, но никак не для реальной жизни. Поэтому никаких задушевных бесед Мортон вести не собирался.
– Так быстро? – хмыкнул Гилмор.
По его лицу было не понять: блефует или же на что-то рассчитывает. Но ублюдок явно засуетился. Значит, всё-таки им удалось прибыть чуть раньше. Или пройти немного дальше.
Из стен шёл неприятный гул. Настораживающий.
За спиной послышался шум, рычание и проклятия друзей. Кажется, прибыло подкрепление и для Механика.
Черная плеть силы обвила руку Ловчего от локтя до кисти. По гладкой темной поверхности пробегали белые всполохи. Как никогда, сейчас Каварди готов был всё крушить на своём пути.
Такие же всполохи наблюдались и на тонкой руке Ванды.
Усилием воли Мортон оторвал от жены взгляд. Она живая – это пока главное!
Между ним и Механиком вдруг появилась трость с набалдашником в виде дракона. Та самая, с которой Гилмор ходил. От неё исходили волны красного ослепляющего света. Мортон почувствовал, как кожу покалывает. А ещё от трости исходило нечто мерзкое. Настолько злобное, что невозможно осознать и принять.
– Ты слишком спешишь, Кавар-ди. Разве не хочешь знать, как твоя прекрасная воз-люб-ленная станет вместилищем для Великого Механуса, покровителя всех, кто отринул живую плоть, принеся клятву смерти и механике? Конечно, после ритуала она немного пострадает, но уничтоженные части тела я заменю. Поверь, у меня есть опыт.
На последнем слове Гилмор мерзко и, между тем, довольно усмехнулся.
Мортон дёрнулся, попытавшись кинуться на Гилмора, и вдруг понял, что не может шевельнуться.
Глаза дракона-набалдашника удовлетворённо сверкнули.
– О, не переживай, это всего лишь крох-хи той силы, которую Механус показал мне. Сам он сейчас в пути. Вр-рата открывать – штука сложная. Но если у меня будет и твоя кровь – это будет в разы легче. Я звал тебя в дар ему. А ты… Ха! Ты стаа-анешь его частью. Как и твоя женушка.
Ванда в центре пентаграммы шумно выдохнула и застонала.
Давай, милая, давай, девочка, приди в себя…
Ты сильная… Ты сможешь… Борись, Ванда! Борись! Черт побери, ты теперь Каварди!
Беспокойство за свою женщину полыхнуло ослепительной молнией внутри мужчины. Но слабости больше не было.
Между тем, Гилмор продолжал говорить:
– Ты глупец, Кавар-ди. Тебе досталось такое сокровище. Дочь моей старой знакомой, котор-рую я долго и страстно любил, однако она пре-дала меня, выйдя замуж за какого-то кавалериста.
Мортон напрягся. Значит, вот в чем заключалась канва истории.
– Я принял её вы-бор. Принял, хоть и не простил. А когда узнал, что её дочь Лов-чая… Да-да, не смотри на меня так, своим людям Механус дает знания, о которых в этой жалкой империи могут только мечтать. Я следил за Вандой. Долго. Пришлось даже выкупить долги её семьи и Жер-дана. Нужно было как-то управлять девчонкой и её братцем. Жаль, последний совершенно бес-полезен, у него нет никакого дара.
В какой-то миг Мортон заметил, что сияние трости стало слабее. Будто то, что её питало, больше не давало такого потока энергии. А значит, есть шанс…
Он немного изменил положение тела, чтобы в любой момент можно было сорваться и кинуться на Гилмора.
– Механус дал мне понять, что тело с уникальными способностями Лов-чей будет для него желанным вместилищем…
– Странная любовь, – невозмутимо заметил Мортон. Что ж, если Гилмор решил поговорить – он тоже поговорит. Даст время своей девочке. Он видел шевеления её руки, волны энергии растекались по венам, значит, она сопротивлялась. – Если бы ты любил мать Ванды, то вовек бы не причинил вреда её ребенку.
– Это единствен-но верный путь! – В глазах Гилмора появился фанатичный блеск. – Это честь для неё! Ме-ханус древнейший дух! Его имя не упоминали в книгах, лишь в древ-них рукописях тех, кто жил в Бер-гасе на заре времён, сохранились истории о том, кто способен управлять неживой плотью.
«Совсем тронулся, – понял Мортон. – Снюхаться с тёмной сущностью из мира духов. Там любой наобещает с три короба, лишь бы почувствовать живое тело».
