— Чтобы принимать все, что дают… — вдруг начинает говорить тихо, но с каким-то надрывом. Решилась. И я с интересом слушаю. — Нужно отдать человеку что-то равноценное. У меня нет ничего равноценного.
Девушка сама не понимает насколько права.
— Отчего же? У тебя есть ценности дороже этих тряпок…
Быстро моргает, смотря на меня непонимающим взглядом.
— Какие?
— Красота, непосредственность, нежность, скромность… и еще, наверное, много качеств, с которыми я не познакомился еще, — перехожу к активным действиям.
Я цинично фальшивлю?
Нет.
Это правда.
Она молода, наивна и утонченна. Но я, определённо, играю роль для своей выгоды. Вся эта лирика мне чужда.
— Честно, не люблю долгих прелюдий. — Смущается, краснея. Только не говорите мне, что она еще не искушена. — Ты меня привлекаешь, как девушка, женщина, — делаю паузу, машина останавливается возле театра, девочка растерянна, ждет продолжения, а я просто выхожу, обхожу автомобиль и открываю ей дверь, протягивая ладонь.
ГЛАВА 9
Холодный страх сковал сознание,
Вглубь проникает, словно яд.
И губ горячее дыханье...
Ты пала...
Нет пути назад.
(Дарья Джессо)
Елизавета
Калинин подставляет мне руку и ведет к входу. Никогда здесь не была, билеты неприлично дорогие. После признаний Романа кружится голова, и подкашиваются ноги. Очень стараюсь отмести страх и посмотреть на мужчину с другой стороны, но пока не могу. Дух захватывает, и дыхание спирает от его близости.
Несмотря на холодность, Калинин очень галантен. Он открывает мне двери, помогает раздеться, пропускает вперед и подставляет руку, видимо, чтобы я не рухнула с высоты каблуков. Мне постоянно кажется, что на нас обращают внимание больше, чем следовало бы. Неуютно. Но я пытаюсь бороться со своей скованностью, отвлекаясь на обстановку и атмосферу. Здесь красиво, впечатляюще, а когда я понимаю, что мы проходим в ложу для двоих, то внутренне пищу от восторга. Здесь невероятный обзор сцены.
Калинин помогает мне сесть в огромное и удобное кресло, а сам располагается в соседнем. Между нами красивый резной столик. Откуда ни возьмись появляется официант, демонстрируя мужчине бутылку шампанского. Не знала, что во время спектакля можно пить. Парень ловко открывает бутылку, наливает нам по бокалу и оставляет ее в ведёрке со льдом. К шампанскому подают ягоды. Малина, клубника, ежевика. Свет гаснет, и парень ретируется. Калинин салютует мне бокалом, немного отпивает и отставляет бокал.
Я не люблю шампанское. Оно невкусное. По крайней мере, раньше мне так казалось. Для приличия отпиваю глоток и понимаю, что ошибалась. Этот напиток прекрасен. Алкоголя не чувствуется. Вкусно. Оставляет приятное фруктовое послевкусие, хочется пить еще и еще, а в сочетании с малиной так это вообще верх наслаждения.
Вечер проходит прекрасно. Спектакль великолепен. Я настолько увлеклась постановкой, что не замечаю ничего вокруг. Роман подливает мне игристого, пару раз выходит поговорить по телефону – он явно не впечатлён постановкой. Но я благодарна ему только за то, что получила возможность здесь побывать.
Аплодирую труппе, в конце со слезами на глазах. Я настолько впечатлена, что меня переполняют эмоции. Калинин молча подает мне руку, помогает подняться и выводит из зала. Выпитое шампанское приятно кружит голову, но я не пьяна, скорее всего, расслаблена. Впервые за все знакомство с этим мужчиной спало напряжение. Я под впечатлением и более чувствительна. Кусаю губы, пытаясь сдержать улыбку, когда он помогает надеть пальто, и вспыхиваю, когда его теплая, большая ладонь берет мою. И вот именно сейчас, когда удалось оттеснить страх, я понимаю, что мне приятны его прикосновения; его запах холоден, но им хочется дышать еще и еще. Хочется снова заглянуть в эти стальные глаза, но я не решаюсь.
Мужчина открывает мне дверцу машины, помогает сесть и только потом обходит автомобиль и садится рядом. Водитель тут же трогается с места и неторопливо выезжает на дорогу.
— Вижу, тебе понравилось, — я только сейчас замечаю, какой бархатный у него голос, с легкой хрипотцой. Да, тон по-прежнему холоден, но мурашки по моей коже разбегаются не колкие, а приятные. Мне хочется понять этого мужчину. Он всегда такой, либо какие-то обстоятельства так закалили его, вынуждая закрыться?
— Да, — киваю, искренне улыбаясь. — Спасибо, мне очень понравилось. Я в восторге, — честно признаюсь.
— Был рад угодить.
Калинину снова кто-то звонит, он отвечает на английском. А я, как заворожённая, за ним наблюдаю. Отличное произношение, чистое, словно он носитель языка. Ему идет этот язык. И даже звучит не так холодно и безразлично, как русский. А я бездарность в этом плане. Языки мне никогда не давались. Мужчина чувствует мой взгляд, обращает на меня внимание, и я тут же отворачиваюсь, краснея.
Он разговаривает всю дорогу, заканчивает, только когда машина останавливается возле моего дома. А я выдыхаю. Все обошлось. Я зря боялась. Вечер был немногословный, но приятный.
— Погуляй, — велит водителю, на что парень тут же выходит из машины, оставляя нас наедине. Моё сердце вновь колотится, как сумасшедшее, кажется, что оно заглушает все звуки.
— Завтра за тобой заедет водитель в восемь утра, — сообщает мне Калинин.
— Зачем?
— Ты выходишь на работу.
— Роман Константинович, я не могу вот так…
— Не обсуждается, — отрезает мужчина. — В восемь будь готова, — распоряжается. Киваю. Замираю, когда он берет меня за подбородок, вынуждая смотреть на него. Шампанское еще кружит голову, и я смотрю на свой страх в серую бездонную пропасть.
— У тебя красивые глаза, Елизавета, — низко произносит он, а мне кажется, его прикосновение к моему лицу жжет кожу, оставляя ожоги, вынуждая дрожать.
Мамочка… Никогда ничего подобного не испытывала. Я думала, так не бывает…
— Ты же взрослая девочка и понимаешь, куда это все ведёт.
— То, что я понимаю, не внушает мне доверия, — признаюсь я, закрывая глаза.
— Почему?
Сглатываю. Закусываю губу.
— Елизавета, ты можешь быть со мной откровенна.
— Я не готова отдаться за место в вашей компании, — выпаливаю я.
Калинин смеется. Я даже открываю глаза, чтобы на это посмотреть. Оказывается, чувства у него есть. По крайней мере, чувство юмора точно.
Я так смешна?
— Я похож на человека, который будет покупать интим?
— Нет, но…
— Что «но», говори, — голос настойчивый. Его большой палец начинает поглаживать мою скулу, оставляя еще больше горячих следов.
