— Да, Валерия?
И отрешённая Лиза вдруг оживает, переводя на меня взгляд, распахивая свои красивые глаза.
— Добрый день, слышала, сгорела усадьба. Это правда?
Ох, как быстро распространяются слухи.
— Да.
— Кто-нибудь пострадал?
— Марина.
Тишина. Валерия всегда относилась негативно к моей бывшей жене. И не будет сейчас лукавить и делать вид, что ей жаль.
— Причины пожара?
— Выясняю.
— Ясно.
Скидываю звонок, не прощаясь. Перевожу взгляд на Елизавету, быстро отворачивается, пряча от меня эмоции. Вопросов не задает. Значит и ответов не будет. Не нужно было брать ее с собой, но девочка меня успокаивает.
Выходим из машины, в нос сразу бьет запах гари. Картина угнетающая. Встаю посреди двора. Пожарные машины превратили дорожки в грязевую кашу. Окна второго этажа зияют чернотой. Первый этаж залит водой и пеной. Восстановление усадьбы займет много времени, но все будет уже не то. Это мой первый дом, который помнит все мои взлеты, падения и трагедии. Здесь много чего произошло. И Марина это знала. Она уничтожила мое прошлое, видимо, так же, как я уничтожил ее.
Елизавета обнимает себя руками, растерянно осматриваясь. Печальная, даже где-то напуганная.
— Мне так жаль дом.
— Не нужно…
— Что не нужно?
— Не нужно говорить того, чего не чувствуешь.
— Мне, правда, жаль дом. Я всегда говорю, что думаю. Представляю, сколько денег в него вложено.
— В него много чего вложено, и деньги – не самое главное. Холодно. Посиди в машине, — отсылаю ее, а сам иду в домик охраны, выяснять обстоятельства.
Обстоятельства только подтверждают мои догадки. Пожар неожиданно начался в мансарде и быстро распространился по второму этажу. Пожарная сигнализация выведена из строя. Но я все же намерен посмотреть записи камер, которые писали, пока их не спалили к чертовой матери. Но, как выяснилось, камеры не писали… Они были повреждены задолго до пожара. Картинка застыла в одном времени, а эти идиоты не обратили внимания. Мирона не было, чтобы проконтролировать, он был на свадьбе. Велю ему разобраться и наказать виновных, а сам возвращаюсь в машину.
Едем к виновнице беспредела. И мне дико хочется ее придушить, чтобы не мучилась больше. Что я там ей сделал? Психику сломал? Так имею право добить. Раз не хочет принимать мою помощь. Устал.
— Уверена, что хочешь навестить Марину? — спрашиваю у Лизы по дороге.
— Да, — кивает.
— Она может быть не в себе.
— Я уже поняла, что она глубоко травмирована.
Как красиво Лиза завуалировала слово «сумасшедшая».
— Хочешь послушать ее очередной бред?
— Она лжет?
— Ну почему? В ее голове это правда. Только ее правда. Выдуманная.
— А что с ней случилось? Откуда у неё шрамы? — с большим интересом спрашивает девочка. Не отвечаю, вновь откидываясь на сиденье, прикрывая глаза. Парой фраз не отделаешься, а распинаться и рассказывать о нашем прошлом я не намерен. Лиза и так считает меня монстром. Станет только хуже.
В клинике, как всегда, пахнет стерильностью. Ненавижу этот запах, в свое время я надышался им до тошноты. Меня передёргивает от этих стен. Какая бы комфортабельная и дорогая эта клиника ни была, здесь все равно воняет смертью. Сажаю Елизавету на диван в зале ожидания, а сам иду к доктору.
— Добрый день, Роман, — мужчина тянет мне руку, пожимаю. Это наш семейный доктор. Когда-то давно он пытался вылечить мою мать. Но нельзя излечить того, кто этого не желает. Психосоматика – основная причина осложнений.
— Не совсем добрый, — констатирую я. — Как она?
— Некритично. Отравление есть, но, можно сказать, все стабильно. Прокапаем дней пять. Меня больше беспокоит ее психическое здоровье.
— Меня тоже.
Что я чувствую, понимая, что Марина снова нестабильна?
Уже, кажется, ничего. Усталость и пустоту. В этом плане моя бывшая жена похожа на мою мать. Она настолько лелеет свое горе, что не замечает, как уничтожает этим других. Нет, я, определённо, виновен и в какой-то мере принимаю ее козни, но… В нашей истории много «но»…
— Я бы посоветовал поместить ее в клинику Володина. Это не психушка, — выставляет руки, сразу предупреждая. — Комфортабельные палаты сродни номерам в отеле, заботливый персонал, правильное питание, медитации, беседы и групповые занятия с психологом. Бассейн, фитнес-зал и прочие прелести.
— Я подумаю. Поговорю с ней. Проблема в том, что она принимает за принуждение все, что я ей даю.
— Я попробую подвести ее к этой мысли.
— Буду очень признателен, если у вас получится.
Не уверен, что у нас получится. Но тяга Марины к саморазрушению уже несет опасность для окружающих.
Выхожу из кабинета, протягиваю руку Елизавете и иду с ней в палату к Марине. Со стороны может показаться это странным и даже диким, когда бывшая и нынешняя жена соприкасаются. Но Марина всегда будет частью моей жизни. Елизавета должна это принять. И дело не в пресловутой любви, это не про меня. Все гораздо глубже.
Прикрываю дверь одноместной палаты, Марина спит, бледная, осунувшаяся. Набираю побольше воздуха в легкие. Сейчас будет жёстко для всех.
Лиза мнется на входе, внимательно осматривая Марину.
— Сядь сюда, — шепотом прошу я, указывая ей на место за ширмой.
— Зачем?
— Послушай, развей иллюзии по поводу этой женщины.
Нет, я не хочу вызвать у нее ненависть к Марине, я хочу, чтобы она поняла, что не нужно воспринимать фантазии моей жены за чистую монету. Лиза тихонечко присаживается в кресло за ширмой, где ее не видно. А я иду к кровати Марины. Еще один глубокий вдох, прикасаюсь к ее руке, немного сжимаю. Вздрагивает. Она всегда так на меня реагирует. Марина фокусирует взгляд, рассматривая меня.
— Как ты? — спокойно спрашиваю я.
— Я уже давно не понимаю, как я. Не ощущаю себя, — хрипло отвечает она, продолжая меня рассматривать. Столько выслушал от неё таких вот фраз, что со временем атрофировался. Молчим около минуты. Марина тянется к моей руке, сжимает, словно пытается удержать.
— Зачем ты подожгла дом?
— Мне надоела эта золотая клетка. Пока ты продолжаешь жить, проводя ночь с молодой и красивой женой, я там заживо гнию. Ты уничтожил меня, нашего сына, а теперь нашел новую жертву своих амбиций. Поэтому я решила уничтожить то, что дорого тебе. Жаль, дом не сгорел дотла, — вымученно усмехается, в такие моменты она похожа на ведьму.
— Что ты несешь?! Не было никакого сына!
— Он был! Был! — начинает кричать. — Не пытайся убедить меня в обратном! — пытается подняться, выдергивая из вены систему. Наклоняюсь, сжимаю ее плечи, припечатывая к кровати.
