— И что в этот раз ты решила донести до моей супруги? — спрашиваю сквозь зубы. Во мне словно оголяются все эмоции.
— Только правду. Мне вдруг показалось несправедливым, что женщина, которую ты любишь, не знает нашего прошлого. Не находишь это нечестным?
ГЛАВА 26
Роман
— Ты заигралась, Марина. Я ведь могу и поступиться принципами, превратиться в чудовище, которым ты меня рисуешь, чтобы оправдать твои надежды. Угомонись! — скидываю звонок.
Ни хрена она не поняла.
Разворачиваюсь, отшвыриваю телефон. Женщины живут эмоциями и, как показывает опыт, ни к чему хорошему это не приводит. Эмоции, как вирус, мутируют и передаются мне. Накладывается усталость, проблемы в бизнесе, всплеск ревности и вышедшая из-под контроля Марина.
Расстёгиваю рубашку, осматриваю супругу. Сжимается. Нет, не прокатит, жалости нет, мне по-животному надо донести до нее, что не нужно будить во мне зверя, провоцировать и легкомысленно флиртовать с чужими мужчинами. Чтобы усвоила, что она моя. Меня, определённо, несёт. Все, что между нами происходит, давно не игра, не голый расчет. Да, брак случился по принуждению, но я давно врос в него, глубже, чем хотел. Эта девочка проникла в меня, и я хочу, чтобы она там и оставалась.
Срываю с себя рубашку, откидывая ее в кресло.
— Иди сюда, — выходит зло, тяну ей руку.
— Что ты делаешь? — растерянно вжимается в диван.
— Я хочу вытрахать из своей жены мысли о других мужчинах.
— Не надо, — мотает головой, обнимая подушку, закрываясь от меня.
— Что «не надо»?! — рычу. Она хотела эмоций, так вот они, выливаются из меня. Что опять не так?! — Не надо лишать тебя мужчин?!
Вновь мотает головой. Да понимаю я, что она имеет в виду. Но хочется четких ответов. Меня накрывает животным возбуждением. Когда инстинкт требует взять своё, заклеймить, пропитать запахом, чтобы никто не посмел тронуть.
— Иди ко мне! — с нажимом повторяю я. Выдергиваю из ее рук подушку, отшвыриваю на пол. Хватаю за руку, дёргаю на себя, вжимаю. Срываю с ее волос резинку, зарываюсь, сжимаю, тяну, впиваюсь в шею под ее всхлип, всасываю кожу. Да, хочу так, на эмоциях. Отобрала у меня контроль – глотай меня настоящего.
Отпускаю волосы, хватаю за блузку, дергаю. Маленькие перламутровые пуговицы разлетаются по гостиной. Лиза сглатывает, глотая воздух. Дергаю чашечки лифчика, освобождая грудь. Облизываю губы.
— Ты красивая, привлекательная женщина. Юна, наивна, нежна, и это привлекает мужчин. Нужно осознавать это, детка.
Веду рукой по ее шее, ключицам, обвожу грудь, дышу глубже, тело вибрирует от неконтролируемого возбуждения. Сжимаю сосок, больно, сильно, и ловлю губами ее всхлипы, сжирая их. Вкусная девочка, дрожит.
Отпускаю, отхожу на шаг, осматривая ее. Растеряна, немного напугана.
— Раздевайся!
— Роман…
— Тихо. Делай, что я говорю, не зли меня, детка. Надо расплачиваться за легкомыслие. И осознавать, чья ты жена. Раздевайся! Иначе разорву все к чертовой матери, — голос окончательно проседает. Елизавета какое-то время мнется, закрывает глаза, втягивает воздух, а потом открывает, и там уже нет страха, там та же злость и вызов. Ммм, как вкусно.
Снимает с себя блузку, бюстгальтер, смотря мне в глаза. Расстёгивает юбку, снимает через ноги. Колготки тоже летят в кресло.
— Я всегда помню, чья я жена, это невозможно забыть, господин Калинин.
— Умница. Не забывай, — оскаливаюсь, наблюдая, как она стягивает с себя трусики. — Дай их мне, — забираю черный шелк, сминаю в руке. Красивая. В девочке столько секса, что она сама этого не понимает. Подхожу к ней. Наклоняюсь, целую в плечо. — Открой рот, — веду по ее губам пальцами, давлю, вынуждая приоткрыть рот. Выкладываю два пальца ей в рот. — Всоси.
Член болезненно пульсирует от того, как моя жена всасывает пальцы, поглаживаю ее язычок, вынимаю и этими же пальцами проскальзываю между складочками. Поглаживаю. Это обманчивая ласка, я на грани срыва. И очень хорошо, что девочка приняла мою игру. Отзывчивая, приоткрывает губы, закатывает глазки от каждого моего движения внутри. Проникаю глубже в нее пальцами, массирую нужные точки. Тугая, горячая, мокрая.
Подношу трусики к ее губам и проталкиваю их в ее ротик.
— Прикуси. — Распахивает в шоке глаза, но делает то, что я говорю. — Расстегни мой ремень, — вынимаю из нее мокрые пальцы и демонстративно слизываю ее терпкую влагу. Вкус и запах ее возбуждения пьянит. Наблюдаю, как ее пальчики путаются в моем ремне, справляется. — Ширинку, — вновь поглаживаю ее складочки, клитор, потираю, сжимаю. — Освободи член, сожми. — Бляяя, — втягиваю воздух, когда ее пальцы прикасаются к чувствительной головке. Резко разворачиваю девочку к себе спиной. — На диван, на коленки, быстро, — рычу я. — Руки на спинку! — дергаю бедра на себя. — Ноги шире!
Упираюсь в мокрые складочки, давлю, медленно входя. Очень медленно, растягивая тугую плоть.
Все.
Прелюдия закончилась.
Вдавливаюсь до упора, стискиваю ее бедра, смотря, как мой член туго сжимает розовая плоть. Это всегда больно. И охрененно хорошо.
Собираю шёлковые волосы, наматываю на кулак, тяну на себя, а другой рукой давлю на плечи, чтобы прогнулась. Поддаётся, царапая кожу дивана. Почти выхожу и вновь вколачиваюсь, еще и еще. Останавливаюсь, поворачиваю за волосы к себе, наклоняюсь, провожу языком по ее губам и краю трусиков. Царапаю зубами ее шею и зверею от того, как она мычит, стискивая трусики.
— Моя!
Вновь поднимаюсь и уже без промедлений трахаю ее, как хочу. Быстро, грубо, жёстко, не сбиваясь с темпа, создавая характерные шлепки. В глазах темнеет, голова кружится, тело горит, сводит. Чувствую, как дрожат ее бедра. Лизу выгибает, судорога, мурашки по ее спине. Да.
Но мне мало. Я хочу еще. Тяну на себя за волосы, заставляя привстать, вынимаю из сладкого ротика трусики, глотает воздух. Нет, девочка, дыши мной. Я теперь центр твоей вселенной. Продолжаю движения, не в состоянии остановиться, подхватываю под грудью, фиксируя, и впиваюсь в губы, вылизывая ее рот, не позволяй кричать. Все мое. Я очень жаден. Она как последний глоток вина, как яд, как…
К черту все и всех. Все так остро и чувствительно, по-настоящему. Грудь сжимает спазмами, и одновременно накрывает оргазм. Сам содрогаюсь и по инерции кончаю глубоко в ней, кусая нежные и сочные губы.
Дышим. Не выпускаю жену. Расслабляю губы, вожу ими по ее истерзанным губам. Все, Калинин…
Все…
Хотел настоящий брак. Вот он. Девочка выиграла. Проигрывать самому себе и своим принципам больно и страшно. Но… назад дороги нет. И вот тут ей нужно бояться по-настоящему. Моя любовь удушающая и губительная. Всепоглощающая. Ты этого хотела, Елизавета?
