— Да, разумеется, к обеду принесите бутылку вина, соответствующего блюду, которое приготовит повар. Могу я оставить выбор за вами?
— Да, миссис Гелиос.
Кристина, несомненно, не желала повторения задушевного разговора, который состоялся на кухне. Ей хотелось, чтобы их отношения оставались сугубо формальными.
Вот Эрика и решила продемонстрировать, пусть и мягко, что хозяйка дома — она.
— И, пожалуйста, Кристина, принесите перелитую в графин бутылку коньяка «Реми Мартин». А чтобы не ходить лишний раз, принесите одновременно с вином.
Кристина какое-то время изучающе смотрела на нее.
— Вам понравился первый день у нас, миссис Гелиос?
— День выдался насыщенным. Поначалу мне показалось, что дом такой тихий и даже будет скучно, но, как выяснилось, здесь постоянно что-то происходит.
Глава 59
Хотя разговор с матерью Арни по установленным Рэндолом Шестым правилам начинается очень даже хорошо, запас вопросов быстро иссякает. Он съедает почти половину кварты клубнично-бананового мороженого, прежде чем в голову приходит следующий вопрос:
— Ты выглядишь испуганной, Викки. Ты испугана?
— Да. Господи, да.
— Почему ты испугана?
— Я привязана к стулу.
— Стул не может причинить тебе вреда. Ты не думаешь, что это глупо — бояться стула?
— Не делай этого.
— Не делать чего?
— Не насмехайся надо мной.
— Когда это Рэндол насмехался над тобой? Рэндол такого не делал.
— Я не боюсь стула.
— Но ты только что сказала, что боишься.
— Я боюсь тебя.
Он искренне изумился.
— Рэндола? Почему ты боишься Рэндола?
— Ты меня ударил.
— Только один раз.
— Очень сильно.
— Ты не умерла. Видишь? Рэндол не убивает матерей. Рэндол решил, что матерей нужно любить. Матери — это прекрасно. У Рэндола нет ни матери, ни отца.
Викки молчит.
— И, не-е-е-е-ет, Рэндол их не убивал. Рэндола создали машины. Машины не такие заботливые, как матери, они не скучают по тебе, когда ты уходишь.
Викки закрывает глаза, как иногда делают аутисты, если информационный поток слишком велик и переработать его нет никакой возможности.
Она, однако, не аутист. Она — мать.
Рэндол крайне удивлен тем, что так хорошо держится в столь новых для него обстоятельствах, так ловко ведет разговор. Похоже, разум его излечивается.
А вот с Викки определенно что-то не в порядке. Лицо у нее побледнело. Выглядит она больной.
— Ты больна? — спрашивает он.
— Я так боюсь.
— Перестань бояться, хорошо? Рэндол хочет, чтобы ты стала его матерью. Понимаешь? Не можешь же ты бояться собственного сына, Рэндола.
И тут происходит что-то удивительное: по щекам Викки бегут слезы.
— Это так мило, — говорит Рэндол. — Ты — очень хорошая мать. Мы будем счастливы. Отныне Рэндол будет звать тебя мать — не Викки. Когда у тебя день рождения, мать?
Вместо того чтобы ответить, она рыдает. Она такая эмоциональная. Все матери эмоциональные.
— На свой день рождения ты должна испечь пирог, — продолжает Рэндол. — Мы устроим праздник. Рэндол знает о праздниках, пусть ни на одном еще не был, но знает.
Ее голова падает на грудь, она продолжает рыдать, щеки мокрые от слез.
— Первый день рождения Рэндола через восемь месяцев, — сообщает он ей. — Сейчас Рэндолу только четыре месяца.
Контейнер с остатками клубнично-бананового мороженого он ставит в морозильную камеру. Встает рядом со стулом. Смотрит на нее сверху вниз.
— Ты — секрет счастья, мать. Рэндолу нужен Арни, чтобы сказать ему об этом. Сейчас Рэндол собирается навестить своего брата.
Она поднимает голову, глаза широко раскрываются.
— Навестить Арни?
— Рэндолу нужно выяснить, два брата — это хорошо или один из них — лишний?
— Что значит, «один из них — лишний»? О чем ты говоришь? Зачем ты хочешь навестить Арни?
Его корежит от потока наполненных эмоциями слов, они жужжат у него в голове.
— Не говори так быстро. Не задавай вопросы. Рэндол задает вопросы. Мать отвечает.
— Оставь Арни в покое.
— Рэндол думает, что счастья здесь хватит на двоих, но, может, Арни так не думает. Рэндолу нужно услышать, чтобы Арни сказал, что два брата — это нормально.
— Арни практически не говорит, — пытается объяснить ему Викки. — В зависимости от настроения может никак на тебя не отреагировать. Он живет в своем мире. Словно замок — настоящий, а он находится под защитой его стен, отгородившись от всех. Он может даже не услышать тебя.
— Мать, ты говоришь слишком громко, слишком много, слишком быстро. Громко-быстрый разговор звучит ужасно.
Он направляется к двери в коридор.
Она возвышает голос:
— Рэндол, развяжи меня! Развяжи меня сию же минуту!
— Теперь ты ведешь себя не как хорошая мать. Крики пугают Рэндола. Крики — это не счастье.
— Ладно. Хорошо. Медленно и тихо. Пожалуйста, Рэндол. Подожди. Пожалуйста, развяжи меня.
На пороге он оборачивается и смотрит на нее.
— Зачем?
— Чтобы я могла отвести тебя к Арни.
— Рэндол и сам найдет его.
— Иногда он прячется. Его очень трудно найти, если он прячется. Я знаю все места, где он любит прятаться.
Он смотрит на нее, чувствуя обман.
— Мать, ты попытаешься причинить боль Рэндолу?
— Нет. Разумеется, нет. Зачем мне причинять тебе боль?
— Иногда матери причиняют боль своим детям. Этому в Интернете посвящен специальный сайт — www.homicidalmothers.com.
И, подумав об этом, он вдруг осознает, что бедные дети не подозревают о том, что может случиться. Ребенок доверяет своей матери. Она говорит, что любит его, вот он ей и доверяет. А потом она набрасывается на ребенка с ножом или везет к озеру и топит там.
— Рэндол очень надеется, что ты — хорошая мать, — говорит он. — Но, возможно, тебе придется ответить еще на много вопросов, прежде чем Рэндол развяжет тебя.
— Хорошо. Вернись. Спроси меня о чем-нибудь.
— Сначала Рэндолу нужно поговорить с Арни.
Она что-то говорит, но он ее уже не слушает.
Выходит в коридор.
