— Зачем? — не понял он.
— Что зачем?
— Зачем ей денег оставлять?
— Ну, просто так, пусть девчонкам обувь купит, например.
— Ты что, очень богатая? — спокойно начал он свою речь, — Я считаю, что только глупые люди так поступают. Работают, чтобы потом отдавать кому-то деньги из жалости, или из-за показной щедрости…
Я гневно посмотрела на него:
— А у тебя не возникает мысли, что это может быть просто подарок, например? Или, как говорят, от души?
— Нет, не возникает. Это не подарок, и не душа, это жалость.
— В твоем случае это не жалость, а жадность, — резко сказала я.
— Ну и что? В итоге я все равно буду в плюсе…
— Да. В плюсе совершенно один без друзей и …, - начала я.
— А мне это и не нужно, — абсолютно спокойно перебил меня Богдан. Его однозначно не раздражали мои слова, в то время как он меня просто бесил.
— Ну, понятно, — кивнула я.
— Что понятно? — он непонимающе посмотрел на меня.
— Все понятно, не могло же в тебе все быть идеально! Твоя внешность, знания, ум, манеры…И все это покрывается большу-у-ущим минусом…
— То есть ты считаешь меня жадным? — спросил он. Его глаза гневно сощурились.
— Ох! А мы, оказывается, умеем злиться! — я непринужденно похлопала его по плечу, — Расслабься, будь выше этого!
— Язва, — бросил он.
— Да уж, — кивнула я головой, — та еще стерва. Но заметь, я тебе в лицо высказываю свое мнение, а не обсуждаю за спиной.
— О да-а-а, полегчало! — ухмыльнулся он, а затем продолжил, — Я считаю глупостью, если нет в наличии пятьдесят копеек, оставлять рубль на кассе супермаркета. Это не значит, что я жадный, я щедр со своим ребенком, родителями, но почему я должен какой-то тете Клаве из магазина отдавать свои кровно заработанные пятьдесят копеек?
У меня глаза на лоб полезли. Это как вообще?! Образ идеального мужчины мерк вместе с уходящим солнечным днем.
— Ну, это называется жадина, — кратко сказала я.
— Это называется умение экономить и рациональность. А насчет друзей, зря ты меня обижаешь, они у меня есть…
— Такие же рациональные, как ты? — уточнила я.
— Да. Я так понимаю, ты останешься при своем мнении о моей жадности? Насколько я помню, ты всегда была упрямой.
— Конечно! Ну, а как я могу еще интерпретировать пример про пятьдесят копеек! Это ж жадность в чистом виде!
— О, слушайте! — встряла Даша, — А давайте споем нашу песню, а? Девчонки, помните, мы с вами пели, когда в поход ходили!
— Да мы что только не пели, — ответила Лиля, — начиная с «Гранитного камушка» и …
— Давайте эту песню и споем! — перебила ее Даша.
— Фу-у-у, — сморщили нос пацаны, — не-е-ет!
После долгих дебатов каким-то непонятным образом победил Даня со своим предложением. Вернее, он просто запел. Причем классно запел. Генка стал подыгрывать на гитаре, и вскоре пели уже все. Лично я знала только припев.
Сигаpета мелькает во тьме,
Ветеp пепел в лицо швыpнyл мне.
И обyгленный фильтp на пальцах мне оставил ожо-о-о-ог…
Скpипнyв сталью, откpылася двеpь.
Ты идешь, ты моя тепе-е-еpь,
Я пpиятнyю дpожь ощyщаю с головы до ног…
Ты со мною забyдь обо всем.
Эта ночь нам покажется сном.
Я возьмy тебя и пpижмy как pоднyю дочь!
Hас окyтает дым сигаpет.
Ты yйдешь, как настанет pассвет.
И следы на постели напомнят пpо счастливyю ночь…
В этот момент, именно во время припева, я поняла, что я не должна, вернее, не хочу быть здесь. Что я давно выбрала Антона и одну ночь с ним. Наверное, еще там, в поезде, в какой-то момент. Может, когда он держал простынь. Или спасал от того алкаша. Или когда флиртовал с блондинкой. Блин, мне скоро тридцать лет, у меня нет мужа, даже парня. Так почему я не могу просто завести курортный роман? Я же в отпуске, черт побери! И плевать, что у моего курорта не морской пляж, а речной! И вообще, я через пару дней уеду, побуду неделю дома у родителей и снова вернусь к повседневной, суетливой, серой, городской жизни. Так какого хрена я тут сижу?
Я посмотрела на Богдана, он сложил руки в замок и задумчиво смотрел на огонь.
И я подумала, если жизнь разлучает вас с кем-то, ну, или судьба, обстоятельства, не важно. Значит так нужно Богу, Вселенной, Аллаху и так далее. Значит, этот человек был не вашим, не для вас, значит, вы найдете другого, просто нужно суметь отпустить прошлое, чтобы было хорошо в будущем. И когда я так решила, мне сразу стало легко на душе. Я не знала что сделаю, как поступлю, да и сделаю ли что-то вообще. Но я однозначно ничего не хочу с Богданом. Он по-прежнему для меня значит нечто большее, чем многие, он первая детская любовь. И все. Больше ничего.
Я дернула за рукав Олесю и махнула, чтоб мы отошли, будто в туалет, то есть в кусты. Какой уж тут еще туалет может быть.
— Так, — прошептала я ей, — я пошла домой. Ты пока никому не говори. А то начнут отговаривать или расспрашивать, зачем и куда…
— А зачем и куда? — Олеся удивленно таращилась на меня.
— Я к Антону.
Олеся сначала смотрела на меня, раскрыв рот, а потом хихикнула.
— Да ладно! И ты прям домой к нему пойдешь? И что скажешь? Здрасьти, извините, что пришла в двенадцать ночи, но так секса хочется, аж…
— Да тише ты! — шикнула я на нее, а она расхохоталась, правда старалась делать это не очень громко.
— Ладно, ладно, — она улыбалась, — я рада, что ты, наконец, определилась и поняла, что и кто для тебя лучше. Но я так и не поняла, как ты к нему домой попадешь?
— Да откуда я знаю! Как-то попаду.
— Блин, ты что, ночью по полю пойдешь? Тебе ж минут тридцать идти. А если заблудишься?
— Ты что, прикалываешься? Тут одна дорога по прямой, причем накатанная. Главное, чтоб маньяки не водились в местных степях…
— Маньяков тут нет, но пьяные дебилы попадаются изредка… Может до утра подождать? Или давай ему позвоним? Возьмем номер у ребят.
— Ну уж не-е-ет, не будем никого в это втягивать, а то начнут обсуждать со всех сторон. Итак, спасибо Дане, все будут ждать продолжения «Санта Барбары».
Олеся меня еще попыталась отговорить, но потом уступила. Я наказала ей, если что, забрать мои вещи. Она проводила меня немного, и пошла обратно.
Если честно, капец как было страшно. Небо было затянуто тучами, луна не светила, темень стояла непроглядная. И тишина. Только лай собак из поселка. Я с перепугу не пошла, а понеслась вперед, как взмыленная лошадь. За мной летел рой комаров. Эти сволочи пищали, кусали, лезли везде, где были оголенные участки кожи. В итоге к окраине села я добралась минут за двадцать вся потная, покусанная и злая.
