— Здравствуй, Саша — встала она из-за стола. Надо заметить, что они с супругом расселись за ним прямо как в фильмах про аристократическую жизнь — с разных сторон, друг напротив друга — Я очень рада тебя видеть. Правда — очень рада.
— Искренние слова всегда приятно слышать — я глянул на нее, а после на Ряжского — Если, конечно, они таковыми являются.
— Присаживайся — предложила Ольга Михайловна — Поужинай с нами.
— Можно — согласился я, и отодвинул от стола стул, который стоял, если можно так сказать, аккурат посередине — Только вот мне бы мяса какого-нибудь. Отбивную, например. Или котлету. Боюсь, сыром и зеленью я не наемся.
— Скажу очевидное, но ножом и вилкой копаем мы себе могилу — вступил в беседу глава семейства — Истина избитая, но истинно верная.
— Если бы путь на тот свет торили исключительно гастрономические изыски, человечество давно вступило бы в Золотой век — усмехнулся я — Но это слишком просто. Увы, Петр Николаевич, подавляющее большинство людей роет себе и ближним своим могилу не обедами и ужинами, а личными поступками.
— Я так и знала, что ты, Саша, сразу же коснешься той неприятной истории, что случилась два года назад — печально произнесла Ряжская — Да, ты прав мы повели себя тогда не лучшим образом. Наверное, мне стоило бы поискать какие-то доводы, что нас оправдают, привести аргументы, свидетельствующие о том, что данный выбор…
— Не надо — попросил ее я — Тем более что никакого второго смысла в свою фразу я не вкладывал. Все обстоит именно так, как я сказал. Каждый человек на этом свете по сто раз на дню принимает те или иные решения, влияющие на то, что с ним случится завтра. И большая часть этих решений ведет его к могиле. Почему? Потому что людям свойственно ошибаться. А еще они всегда делают только то, что нужно именно им, при этом заверяя всех вокруг в благостности своих замыслов, в том, что их действия направлены на счастье всего человечества. Ну, или большей его части. А ведь это не так. Совсем не так. Ошибочка выходит. И счет за эту ошибку раньше или позже будет предъявлен каждому, даже не сомневайтесь.
— И вам? — уточнил Ряжский.
— И мне — кивнул я — А как же. Впрочем, применительно к той давней ситуации, вы были честнее многих. Вы просто и незамысловато меня просто продали. Сменяли жизнь пустякового человечка на весомый пакет акций. Как там у классика? «Бизнес — и ничего личного». По большому счету это куда честнее, чем поступки многих людей, в разное время входивших в мое окружение.
— Мне приятно, Александр, что вы трезво оцениваете ситуацию — как мне показалось, Ряжский стал дышать чуть чаще, как видно отпустило мужика — В отличии от моей супруги, которая после случившегося еще долго рвала и метала. Не поверите, мне даже пришлось продать предприятие, выступившее камнем преткновения, чтобы убрать этот триггерный момент из наших отношений.
Даже так? Интересно, врет или нет. Впрочем, это я узнаю со временем.
— Неслабый домишко — в зале появилась Жанна, которая покинула меня сразу же по приходу в дом. Не иначе, как она эти хоромы уже от подвала до чердака облазила — Богатенько живут. Саш, имей в виду — вон за той дверью три черта сидят, причем с пистолетами в руках. Мне кажется, они там не просто так притаились, а по твою душу.
Конечно, по мою, по чью же еще? Подстраховались Ряжские. Бдят. Или только Ряжский? И он, пардон за вольность, не столько бдит, сколько бздит? Хотя… Наверняка Ольга Михайловна помнит, как я ее в свое время движения лишил, заставив пережить самые, пожалуй, страшные часы в жизни. Ибо нет ничего страшнее, чем жить недвижимо, но при этом все осознавая. Лучше уже смерть, чем такое бытие.
Но, что характерно, никакой дополнительной неприязни к супругам-коммерсантам данный поступок у меня не вызвал. Да и с чего бы? По сути, правильное решение, разумное и рациональное. Их ошибка кроется в другом. Не стоило меня вообще тревожить. Никак. В принципе. Тем более что, может, ситуация вывернула таким образом, что я сам к ним наведался бы.
— Может, лучше ну их? — предложила Жанна — Давай отсюда уже свалим. Недобрые люди, Саш. Нехорошие. Я с такими, как этот мужик, спала не раз, потому в состоянии хрен от тирамису отличить. Видно же, что он редкая сволочь.
Я еле заметно качнул головой в отрицающем жесте. Рано. Сначала хочется выслушать, что же именно им от меня нужно. Догадки есть, но желательно знать точно. И если ничего особенного они не пожелают, то я, может быть, даже назову цену за свои услуги. Не уверен, что она их устроит, но — почему бы и нет?
Плюс есть желание немного их потроллить. Заслужили.
— Понимать — понимаю — ответил я Ряжскому — Но понимание не есть одобрение. Не понравилось мне тогда, что вы мою жизнь разменяли на куш, пусть даже и очень неплохой. Настолько, что я вообще-то собирался вас убить, причем какой-нибудь очень, очень нехорошей смертью. Долгой, мучительной и неприглядной. Вы в курсе, как уходил из жизни ваш знакомец Арвен? Вижу, в курсе. Наслышаны. Так вот его кончина на вашем фоне считалась бы легкой и безмятежной.
— Не надо так со мной говорить — негромко, но с ощутимой угрозой в голосе произнес Ряжский — Тем более в моем доме.
— Говорю так, как умею — откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу произнес я — И так, как желаю. Ну, а если что-то не устраивает — укажите мне на дверь. Даю слово — уйду, и никогда сюда не вернусь. Но и вы тогда уж больше меня не беспокойте, ни явно, ни тайно. Ни-ко-гда. Что, такая сделка вас устроит, Павел Николаевич? Если да — можете просто кивнуть.
— Меня не устроит — сообщила нам Ольга Михайловна — Абсолютно. Более того — все, что связано с тобой — моя инициатива, а не Павла. Он тут не при чем?
— И добрым людям тогда меня тоже вы сдали? — притворно удивился я — Надо же!
— Саша, не утрируй — поморщилась женщина — Не надо. И еще — тебе это не идет. Я говорю о дне сегодняшнем. Что до дня вчерашнего… Тебе же были принесены извинения, верно? И не только. К ним была приложена материальная компенсация, вполне достойная на мой взгляд.
— Относительно размера компенсации — все не менее спорно. Сомневаюсь, что ее размер дотягивал хотя бы до одного процента от той прибыли, которую ваш супруг получил за мою жизнь, так что о какой-то равноценности говорить просто глупо. Его спасло не это. Его спасли вы.
— Я? — мне показалось, что Ряжская немного удивилась — Неужто мне тогда удалось подобрать нужные слова?
— Не в словах дело — я чуть печально улыбнулся, а после облизал губы — Его избавили от мук те воспоминания, которые остались у меня от нашего с вами общения. Крайне приятные воспоминания о красивой, умной, невероятно чувственной женщине, которую так не хочется расстраивать даже в мелочах. Такая женщина как вы, Ольга Михайловна, обязана каждый день, каждый миг радоваться жизни. И ради этого я счел возможным забыть о том, что именно ваша семья мне задолжала.
Уверен, что никаких чувств Ряжский к супруге давно не испытывает, но все же она — его женщина, потому слово «чувственной» и прочие намеки он никак не мог пропустить мимо ушей. В каждом мужчине живет собственник, так было, так есть и так будет.
