То же самое происходило еще несколько раз, но к середине дня вы научились иначе реагировать на преодоление порога. Вы научились доверять тому, что белая пена, выглядящая опасной и неконтролируемой, в действительности таковой не является. Вы научились не доверять вашим собственным страхам, а вместо этого напоминать себе, что вы вполне можете справиться с этим уровнем рафтинга и что весь предыдущий опыт показал беспочвенность волнения и страха.
Связь с ОКР
Связь этого рассказа с ОКР проста. Одна из наибольших трудностей в экспозиционной терапии – понять, что волнение и страх ожидания являются чрезмерной реакцией на предстоящее упражнение. Нелегко не доверять пораженческому ходу мыслей: «Я не вынесу этого, это выше моих сил!» Но при многократной экспозиции, совсем как при многократном прохождении порогов, пациент может научиться переосмысливать страх ожидания и не доверять тем мыслям, которые убеждают его в тщетности попыток справиться с последствиями ЭПР. Как только он преуспеет в этом, то получит шанс устоять перед соблазном исполнить свои ритуалы и отказаться от реакций уклонения и избегания.
Рассказав пациенту историю о бурной реке, психотерапевт поставит под сомнение его страх ожидания и тем самым поощрит прогресс в упражнениях по экспозиции с меньшими эмоциями и волнением.
Шоссе 27
Это одна из больших магистралей Центрального Нью-Джерси, проходящая через несколько городов. Она называется по-разному в разных городах, но целиком обозначена на картах как «шоссе 27». Это четырехполосная дорога, по две полосы в каждую сторону. По ней можно ехать довольно быстро, примерно 55–65 километров в час. Поскольку на ней нет разделительного отбойника, то машины, движущиеся навстречу друг другу, имеют суммарную скорость 100–120 километров в час и находятся друг от друга на расстоянии полуметра. Такие обстоятельства могут стать поводом для обсуждения с людьми, страдающими ОКР.
Связь с ОКР
Бороться с ОКР – это не что иное, как делать вещи, которые кажутся опасными. Часто пациенты сами признают это и в то же время говорят, что боятся рисковать. Им трудно двигаться вперед, не имея гарантии правильности своих действий. Они спрашивают: «Откуда вы знаете, что у меня действительно нет этого заболевания? Мне надо провериться, чтобы убедиться, что все в порядке» или: «Как я могу быть уверен, что кто-то не заболеет из-за того, что я не вымыл кухню тщательно?»
Обычно ответом человека, не страдающего ОКР, будет попытка вступить в рациональное обсуждение, приводить примеры, доказывающие, что подобное встречается крайне редко, или ссылаться на литературу и авторитетные источники, убеждая, что для волнения нет поводов. Но если собеседник страдает ОКР, то мы знаем, что это пустая трата времени. Мы знаем, что попытка успокоить обречена на провал потому, что в мире навязчивых состояний поиски гарантий всегда обречены на провал. Вы никогда ни в чем не можете быть абсолютно уверены.
И поэтому человек, хорошо знакомый с ОКР, занимает другую стратегическую позицию: говоря с пациентом, он не станет пытаться его разубедить. Вместо этого он призовет его принять идею, что тот никогда не может знать наверняка, случатся ли вещи, из-за которых он переживает, или нет. Пациент с ОКР ответит:
– Но как же можно жить с таким сомнением? Как можно действовать, не зная? Как я могу рискнуть и не выполнить мой ритуал еще раз, чтобы убедиться, что ничего не произошло? Это выше меня!
И тут пригодится рассказ «Шоссе 27». Психотерапевт спросит пациента:
– Как вы приехали сегодня сюда?
Если ваш кабинет находится в Центральном Нью-Джерси, то ответ, скорее всего, будет:
– По шоссе двадцать семь.
И психотерапевт сможет объяснить, что, проезжая по этой дороге, пациент иногда оказывается в полуметре от машин, едущих ему навстречу, и что суммарная скорость потенциально смертельна в случае лобового столкновения. Он может сказать:
– Сотни незнакомых людей едут вам навстречу на расстоянии полуметра, они проезжают мимо вас каждую минуту, и вы даже не знаете, кто эти люди. Вы ничего не знаете о них. Они могут быть в депрессии, думать о самоубийстве или быть пьяными. Возможно, они скандалят по телефону со своими бывшими супругами, деля имущество или детей. Они могут отвлечься от дороги на навигатор или на поиск музыкальной радиостанции, ведь правда же?
Пациент, скорее всего, ответит:
– Да, возможно.
Тогда психотерапевт спросит:
– Если это так, почему же вы продолжаете ездить по этой дороге, вы же можете умереть?! Зачем подвергать себя такому риску?
И обычно после кратковременной паузы пациент со страхом ответит:
– Я никогда об этом не думаю, я просто езжу!
– Но как насчет риска? – спросит психотерапевт.
На что пациент ответит:
– Ты должен рисковать! Ты должен водить машину, иначе ты не можешь никуда попасть, ничего делать. Ты просто должен верить, что все будет хорошо!
– А… – заключит психотерапевт. – Вот так-то! Значит, это правда!
Это повлечет за собой обсуждение идеи о том, что пациент в действительности рискует каждую минуту, каждый день.
Если задуматься, вы можете подавиться и умереть, упасть с лестницы у себя дома или поскользнуться в душе и сломать шею, с вами может внезапно случиться инфаркт или инсульт. И в действительности такие вещи случаются, люди погибают в автомобильных авариях, умирают от странных несчастных случаев дома или от неожиданных болезней. Такие непредвиденные вещи происходят ежедневно. Но где и когда случалось, чтобы кто-нибудь заболевал СПИДом, увидев на другой стороне улицы очень худого, «похожего на гомосексуалиста» мужчину? Или где и когда случалось, чтобы кто-то отравил всю свою семью, положив по ошибке яд в тесто во время приготовления печенья?
Для психотерапевта здесь особенно важно помнить, что он не должен стараться убедить пациента, что его страхи сбываются со значительно меньшей долей вероятности, чем обычные жизненные ситуации. Вы не должны говорить: «Намного меньше шансов, что что-то случится, если вы не выполните свои ритуалы, чем что-то случается в реальной жизни каждый день», поскольку тем самым вы включаетесь в дискуссию о вероятности риска, – как раз то, что совершенно безрезультатно в беседе с человеком, страдающим ОКР. Напротив, беседуя с пациентом, вы стараетесь подчеркнуть, что его переживания вообще не имеют ничего общего с риском. Они происходят из-за ОКР – просто и ясно. Они возникают произвольно. Они лишь случайные идеи, которые становятся средством выражения ОКР. Мы стараемся показать пациентам, что испытывать трудности в борьбе с ОКР не означает испытывать трудности рискнуть или довериться.
Указывая на то, что человек рискует ежедневно, даже не задумываясь об этом, например едет по шоссе 27, а это – риск, который иногда имеет губительные последствия, мы хотим показать, что он делает это, будучи уверенным, что все будет нормально, хотя и не знает этого наверняка.
