За те годы, что я его знал, Джон Стеннис постепенно отказывался от своего сегрегационистского прошлого. Многие рассматривают его трансформацию как эволюцию политического опыта. Я предпочитаю рассматривать ее как эволюцию сердца — искреннее желание выразить более великодушные порывы избирателей штата Миссисипи и уважение к чаяниям всех американцев. По собственным словам Джона Стенниса, служба в Сенате расширила его личность. Это энергетика самого института и истинная сила нашей федеральной власти. Люди, служащие в Вашингтоне, контактируют с людьми по всей стране — всех рас, религий и политических убеждений. А тот, кто готов искать хорошее в своих коллегах — государственных служащих (согласно совету, который дал мне сенатор Майк Мэнсфилд, когда я впервые пришел в Сенат), становится лучше как человек и способнее как законодатель.
Другое событие произошло совсем недавно, в месте, очень далеком от мраморных залов Сената Соединенных Штатов. В июне 2006 года, в конце своей поездки в Ирак, я сделал крюк, чтобы посетить лагерь беженцев в Чаде в Западной Африке. Лагерь в пустыне стал домом для тысяч семей, которые бежали от геноцида в соседнем регионе Дарфур. Мне сказали, что в этом лагере живут уже тридцать тысяч человек, и число беженцев неуклонно растет. По некоторым оценкам, около трехсот тысяч жителей Дарфура были вынуждены покинуть свои дома. Мы приземлились на взлетно-посадочной полосе, которая представляла собой простую грунтовую дорогу посреди пустыни. Линии, обозначавшие границы полосы, были отмечены валунами. Вокруг не было видно ни кустика. Подпрыгивая на ухабах, мы остановились, а когда я вышел из самолета, из оседающей пыли появился молодой африканец — сотрудник социальной службы, и протянул мне руку. «Спасибо, американец, что пришел», — сказал он.
Он проводил меня на открытое место среди тысяч палаток, где вокруг меня столпились молодые семьи. Я не понимал ни слова из того, что они говорили, но видел в их глазах то же самое выражение, которое видел в Боснии и Косово в 1990-е годы, когда мы спасли десятки тысяч людей от бойни, устроенной Слободаном Милошевичем. Это был тот же самый взгляд, который я видел всего несколько дней назад в Ираке среди шиитов, которым больше не нужно было прятаться от головорезов-баасистов Саддама Хусейна, за несколько десятилетий убивших более ста тысяч человек. Это был взгляд надежды и ожидания, как будто Америка могла изменить их жизнь. Люди в лагере в Дарфуре отреагировали бы точно так же на любого американского чиновника, посетившего их. Эти беженцы не видели парня средних лет в помятых штанах, выходящего из самолета. Они видели обещание Америки, смутно очерченное в клубящейся пыли.
И в тот момент меня пронзила мысль о том, что иногда мы в Америке не понимаем, насколько мы важны для остального мира, — не только из-за нашей военной мощи и нашей готовности оказать помощь иностранцам, но и из-за ценностей, которыми мы дорожим: сострадания, честности, порядочности, великодушия, свободы и надежды. Мы иногда забываем, что Соединенные Штаты Америки служат напоминанием миллиардам и миллиардам людей о том, что в мире есть лучшее место. Мы иногда забываем, что Америка — единственная в мире страна, которая продолжает светить, как тот «сияющий град на холме», как обещание лучшего будущего.
За последние шесть с половиной лет раскол и пронзительная партийность администрации Буша затмили яркий свет этого обещания и фактически заглушили истинный, глубокий голос наших граждан. Буш и Чейни поощряли нас действовать из голого эгоизма и утверждали, что если мы будем поступать так, то все остальное устроится само собой. А всем известно, что в такой богатой, свободной и могущественной стране, как наша, путь к эгоизму часто оказывается самым легким. Конечно, он самый заманчивый. Демократы оказались слишком робкими, слишком тихими, чтобы привлечь внимание к разрушительным тенденциям этой этики.
Однако в последнее время, путешествуя по стране, я слышу, как поднимается новый голос. Я слышу голос людей, которые устали смотреть, как ради быстрой прибыли будущее продают по дешевке. Я слышу голос людей, которые устали смотреть, как блага демократии и капитализма несправедливо распределяются среди немногих избранных, независимо от того, просят ли они об этом или нет. Я слышу голос людей, призывающих к будущему, в котором жизнь и свобода каждого американца будут более защищены, и у каждого американца будет больше возможностей в стремлении к счастью. Я слышу голос людей, готовых пойти на жертвы сегодня, чтобы достичь именно такого завтра. Пришло время президенту прислушаться к этому голосу и усилить его. Настало время для президента, который сможет указать американскому народу на будущее, которое ему доступно, объяснить американскому народу, что нужно сделать, чтобы попасть туда, и убедительно напомнить ему, почему за это стоит бороться. Пора президенту встать и напомнить американскому народу, что у нас есть обещания, которые мы должны выполнить, — обещания миру, обещания друг другу, обещания нашим детям и внукам. Вновь посвящая себя тяжелой работе по выполнению этих обещаний, мы восстанавливаем Америку как надежду всего мира и образ светлого будущего.
Прежде всего мы должны доверять себе настолько, чтобы представить будущее, достойное самой сильной страны, которую когда-либо знал мир. Я вижу мир со стабильным Ираком, где народ живет в безопасности и процветает, границы надежно охраняются, земля свободна от тренировочных площадок террористов, и страны региона и остального мира вкладывают средства в его успех. Это единственный способ в достаточной мере почтить память того молодого солдата в укрытом флагом гробу, с которым я летел на транспортном самолете из Ирака, — как и почти 30 тысяч других американских мужчин и женщин, которые пожертвовали жизнью, конечностями или психическим здоровьем в борьбе в Ираке. Это обещание, которое мы должны дать этим людям и которое мы обязаны сдержать.
Я вижу будущее, в котором мы открыли и развили возобновляемые источники энергии, чтобы освободиться от хватки нефтяных олигархов на Ближнем Востоке и обратить вспять глобальное потепление. Как самая богатая и процветающая страна в истории мира, мы обязаны возглавить разработку новых энергетических технологий, защищающих окружающую среду.
Я вижу будущее, в котором каждая американская семья имеет медицинскую страховку и каждый отец и мать ложатся вечером спать, уверенные в том, что тяжелая болезнь или несчастный случай не обанкротят их. Я вижу будущее, в котором каждый американский ребенок имеет доступ к профилактическому медицинскому обслуживанию и к начальному и среднему образованию, которое готовит его к успешной жизни. Я вижу будущее, в котором стоимость обучения никогда не будет препятствием для любого молодого человека, который своими достижениями заслужил поступление в колледж. Вот какие обещания мы должны дать нашим детям. Это не чьи-то чужие дети — это наши дети, дети Америки, кровь от нашей крови, кость от нашей кости, дети, которые связывают нас. Мы всегда рассчитывали на то, что следующее поколение будет добиваться целей, которых не удастся достигнуть нам, и если мы не защитим здоровье и мечты всех наших детей, мы предадим наши собственные лучшие намерения.
Я вижу будущее, в котором пенсии будут гарантированы, а частные корпорации будут выполнять все обещания, которые они дали своим пенсионерам; будущее, в котором социальное обеспечение будет полностью финансироваться и не будет непосильной ношей для молодого поколения. Я вижу будущее, в котором самые богатые из нас будут с радостью платить свою справедливую долю налогов, потому что они признают преимущества инвестиций в национальное благосостояние.
