К тому моменту, когда избиратели начали обращать внимание на предвыборную гонку, у кампании «Байдена — в Сенат» уже была сформирована основная идея. Мы выработали четкую позицию по каждому вопросу и уже представляли собой организацию. У нас даже появилось немного денег от неожиданных спонсоров — а точнее, от тех, кого я разозлил, борясь с нерациональной застройкой во время работы в Совете округа. Они знали, что внесенное мной постановление помешало Shell Oil быстро выстроить нефтеперерабатывающий завод в Делавэр-Сити, законодатели выиграли время на принятие акта об управлении прибрежными зонами, положившего конец строительству. Они также знали, что я предложил рассмотреть закон, существенно урезавший финансирование строительства федеральных трасс, чтобы изменить план прокладки шоссе 141 и расширить шоссе Конкорд Пайк. Профсоюзы строителей были недовольны мной. По их словам, это сокращало количество рабочих мест. Ассоциация генподрядчиков не стеснялась в выражениях в мой адрес. Поэтому Вэл сильно удивилась, когда несколько строительных организаций выписали чеки для кампании «Байдена — в Сенат». «Мы готовы на все, — сказали они ей, — чтобы убрать твоего брата из округа Ньюкасл».
Через два месяца опросы показали, что Боггс опережал меня в соотношении 47 к 19. Таким образом, на наших первых совместных дебатах в организации «Хадасса»
[16] по случаю Дня труда, я отставал практически на тридцать пунктов. Я был уверен, что буду держаться не хуже его. Кейл Боггс выглядел добродушным малым. Порядочный, благодушный и почтенный человек, он честно трудился на благо своей страны, однако мне все время казалось, что его мало интересовало будущее народа. На первых дебатах я стоял рядом с ним и не испытывал страха. Я считал, что смог бы стать лучшим сенатором. На самом деле я задавался вопросом, действительно ли он хотел участвовать в этой гонке. Когда я входил в курс дела, вокруг поговаривали, что Боггс собирается уйти на покой и лидеры Великой старой партии обеспокоены тем, что праймериз Пита Дюпона и Хэла Хэскела могут быть жестокими, затратными и болезненными.
Позднее я узнал, что Боггс действительно хотел покинуть пост, а его жена устала от общественной деятельности. Однако президент Ричард Никсон прибыл в Делавэр и попросил Боггса принять участие в выборах ради блага Республиканской партии. Думаю, что Боггс согласился баллотироваться отчасти из-за того, что конкуренция не представлялась ему сильной. По слухам, после победы Боггс собирался передать свой пост Дюпону. В то время я не знал, насколько правдивы эти слухи, но я все же считал, что, когда люди увидят меня рядом с Боггсом, я уже не буду отставать на тридцать пунктов. Впервые я открывал дебаты. Сенатор опаздывал, поэтому в основном я полемизировал с одним из его помощников. Боггс появился в конце мероприятия.
Во время сессии вопросов и ответов в конце дебатов в организации «Хадасса» Боггсу задали вопрос о его мнении по поводу конвенции о предупреждении геноцида
[17]. Эта конвенция стала ответом на события холокоста, но в течение нескольких лет радикал правого крыла Джон Берчерс блокировал ее ратификацию. Берчерс заявил, что ратификация ставит под угрозу наш национальный суверенитет. Эта конвенция активно обсуждалась в еврейском сообществе, и вопрос был достаточно легким. Но Боггс растерялся. «Извините, — сказал он. — Я не очень знаком с деталями, уточню и отвечу вам». Тогда этот же вопрос задали мне — это противоречило правилам дебатов, но ведущий согласился. Я был знаком с конвенцией и точно знал, что ответить. Это был шанс нанести Боггсу чувствительный удар. Но, по правде, меня удивило, что дважды избиравшийся сенатор Соединенных Штатов не был знаком с этой конвенцией. Мне даже не пришлось задуматься над ответом. Наверное, тогда мое политическое чутье было острее, чем сейчас. Как и любой человек с тридцатилетним стажем в политике, я утратил чутье. Сейчас я скорее выиграю очко, но проиграю матч, потому что буду с пеной у рта отстаивать факты. Но в 1972 году я хорошо понимал, что никто из аудитории не хочет увидеть Боггса растерянным — это было бы все равно что стукнуть палкой доброго дядюшку на глазах у любящей семьи. И я сказал: «Не уверен. Обещаю также вернуться к этому вопросу позже».
Как бы усердно я ни работал, вопрос о моем возрасте постоянно преследовал меня. На предвыборных мероприятиях люди подходили ко мне и говорили: «Эй, я собираюсь проголосовать за твоего отца!» «Я тоже!» — в шутку отвечал я. Одному из делавэрских журналистов нравилось повторять, что даже ботинки сенатора Боггса и то, вероятно, старше меня. Да, проблема существовала. В день выборов я фактически еще не буду иметь конституционного права приносить присягу. И это было серьезным препятствием. Мы знали, что поддержка сенаторов-демократов из Вашингтона добавит веса нашей кампании. Вэл хотела, чтобы фотография кого-то из них появилась в одной из наших предвыборных брошюр под заголовком: «Джо Байден — еще не в Сенате, но уже на слуху». Лидер большинства в Сенате Майк Мэнсфилд воспринял эту идею без энтузиазма. По традиции сенатор не участвовал в кампании против своего коллеги, даже если тот представлял другую партию. В конце концов, Мэнсфилд согласился сказать пару добрых слов обо мне, но ничего плохого о Боггсе. Итак, Мэнсфилд, как и Фрэнк Черч, Эдлай Стивенсон, Фритц Холлингс, Тэд Кеннеди и Генри «Скуп» Джексон согласились сфотографироваться со мной и поддержать парой слов.
И вот как-то мы с Вэл и фотографом поехали в Вашингтон и встретились с Мэнсфилдом в великолепной приемной возле зала заседаний Сената. Он был дружелюбен, но из-за плотного графика крайне спешил. Пока фотограф щелкал затвором аппарата, Вэл вдруг воскликнула: «Боже мой! Вот оно!» Мэнсфилд опешил. «О чем ты, Вэл?» — спросил я. Она указала на одну из картин за нами на стене приемной. Там были портреты мудрых законотворцев Сената прошлых лет. «Генри Клей! — воскликнула она. — Генри Клею не было и тридцати. Теперь на каждого, кто спросит, не слишком ли ты молод для сенатора, ты можешь посмотреть и сказать: „Да нет, ведь Генри Клей в моем возрасте тоже стал сенатором“». Позже мы выяснили, что был и кое-кто еще, но отсылка к «великому мастеру компромисса» помогла.
Средств у кампании «Байдена — в Сенат» все еще было немного, и по части фандрайзинга мы сильно отставали. «Большой» Джон Роллинз, крупнейший спонсор кампании Никсона из Делавэра, также оказывал серьезную финансовую поддержку Боггсу и Великой старой партии штата. В этой связи нам пришлось использовать все свои сильные стороны. Мы были молоды, энергичны и знали, как выкрутиться в отсутствие необходимых денег. Однократная почтовая рассылка по штату стоила 36 000 долларов, и мы не могли себе ее позволить. Вместе с тем отпечатанная для нашей первой кампании брошюра пылилась на полке. И Вэл решила открыть почтовый офис Байденов. Раз в неделю ее команда волонтеров вручную доставляла газету, выпускаемую в рамках нашей кампании, примерно в 85 % домовладений всего штата. К середине октября жители уже привыкли и ждали, что в субботу утром к их крыльцу придет волонтер. Если шел дождь и мы опаздывали, то люди звонили в штаб кампании пожаловаться. Некоторые признаки указывали на то, что мы на пути к успеху. Как-то одной из работниц нашего штаба позвонила женщина и спросила, может ли она проголосовать за одного кандидата от демократов или она обязана голосовать за весь список кандидатов от республиканцев из-за своей принадлежности к их партии.
