Она молчала. Через несколько месяцев после того, как меня избрали в Сенат, Джек выкупил мою долю в моей юридической фирме и переехал в Уилмингтон. Джек, как и Джимми, стал для меня тем человеком, который ждет вечером на кухне, чтобы отвести меня на поздний киносеанс. Но Вэл и Джек сторонились друг друга. Они не могли забыть об их ужасном свидании вслепую в Сиракузах, равно как и об эпической борьбе во время предвыборной кампании. Так что я подумал, что она скажет: «Нет, забудь». Вэл, наконец, ответила: «Конечно, Джо. Ты можешь приводить, кого захочешь. Это наш дом».
К тому времени, как мы с Джеком и Джимми приехали, Вэл уже приготовила куриные грудки. Был теплый летний вечер, и я с нетерпением ждал момента, когда смогу расслабиться, но, едва мы сели, мне позвонили из Сената, и я ушел в библиотеку говорить по телефону. У Джимми было свидание, поэтому он разом заглотил курицу и убежал. Хант и Бо отправились ловить светлячков. Внезапно Джек и Вэл оказались за столом совсем одни.
— Очень вкусная курица, — сказал ей Джек.
— Брось, Джек. Курица резиновая. Я не повар.
— Знаешь, Вэл, с тобой правда что-то не так. Я просто стараюсь быть милым. Так уж вышло — не знаю, может, я просто проголодался, — но чертова курица вкусная. Ясно?
— Хорошо, — наконец, уступила Вэл. — Я рада, что тебе понравилась эта чертова курица.
Затем Вэл прыснула со смеху, Джек тоже. Когда через двадцать минут я вернулся в столовую, они все еще смеялись. Джек и Вэл теперь были друзьями. За следующий год или около того их отношения постепенно переросли в нечто большее, чем просто дружба. Они полюбили друг друга. Частично Вэл привлекло в Джеке то, каким хорошим другом он стал для меня после смерти Нейлии. Бабушка всегда говорила: если хорошо искать, то и в плохом можно найти что-то хорошее. Странным образом смерть Нейлии свела Джека и Вэл. Вэл всегда вспоминала слова Нейлии, когда та пыталась уговорить ее пойти на свидание вслепую: «Клянусь, Вэлери, если бы было можно, то из всех парней в мире я бы выбрала для тебя Джека Оуэнса».
После смерти Нейлии мне было нелегко жить в Норт Старе. Дело было не в том, что воспоминаний было слишком много, а в том, что их было слишком мало: они отражали все наши потерянные мечты. Дом, по-прежнему не до конца обставленный, напоминал о том, чего никогда не будет. Поэтому я позвонил Берту Диклементе — старому школьному другу, который занимался недвижимостью, — и попросил его подыскать для меня новый дом. Я хотел что-то достаточно большое для двух семей, где у каждой был бы собственный уголок, потому что у Джека с Вэл дело явно шло к свадьбе. Берт лично показал мне много домов, но из-за моего плотного графика он иногда давал мне адреса, чтобы я сам мог заскочить и посмотреть дом по дороге в Уилмингтон или обратно.
Однажды субботним январским вечером 1975 года я заехал в одно местечко на Мончанин-роуд в Гринвилле. Я ехал на официальное мероприятие в Филадельфию и уже немного опаздывал, но Берт сказал, что дом выглядит многообещающе. Из-за пятиметровых куч земли трудно было увидеть что-то издалека — застройщик копал дороги для нового района. Итак, я проехал по грязной дороге и… снаружи дом выглядел огромным — по крайней мере, трехэтажным, — но в темноте было трудно разглядеть его полностью. Выключив фары, я выпрыгнул из машины и сумел залезть в окно первого этажа. Пробежавшись по первому этажу, я поднялся по винтовой лестнице и с лестничного пролета увидел два огромных пристроенных крыла в задней части дома. Я изучил и их. Все подходило идеально: крыло для Вэл и крыло для меня. К концу осмотра адреналин уже зашкаливал. Место было великолепным.
Я опаздывал в Филадельфию, но мне пришлось сделать еще одну остановку. Я знал, что в субботу вечером Берт будет ужинать со своими родителями, поэтому поехал к ним домой. Еще долгие годы его родители вспоминали тот вечер, когда я, весь потный, постучался к ним в дверь… в смокинге… в самом разгаре семейного ужина.
— Здрасьте, мистер и миссис Диклементе, — сказал я, — извините за вторжение, но, Берт, я его покупаю!
— Ты шутишь, — сказал он, но я видел, что он принимает меня всерьез. — Ты туда вломился, что ли?
— Я готов сделать предложение.
Дом был бывшим поместьем Дюпон, и в другое время он был бы мне не по карману, но из-за рецессии и энергетического кризиса такой дом сейчас никого не интересовал. Девелопер купил поместье площадью 50 акров с планом снести дом и построить новый жилой комплекс, но пока он лишь распродал всю собственность и оставил дом стоять на участке земли чуть больше акра. Я вполне мог продать дом в Норт Старе и купить этот вместе с правом покупки пяти соседних акров. Я был готов двигаться дальше.
Впервые я увидел Джилл Джейкобс пятничным вечером в марте 1975 года. Точнее говоря, я впервые увидел фотографию Джилл Джейкобс в марте 1975 года в аэропорту Уилмингтона. Я все еще ездил туда и обратно в Вашингтон, обычно на машине, порой на поезде, а иногда совершал сорокаминутный перелет из Вашингтонского национального аэропорта в аэропорт Уилмингтона. В эту пятницу, 7 марта, я увидел в терминале аэропорта новую рекламу системы парков округа Ньюкасл: прекрасные снимки парков округа и с одной той же девушкой на нескольких фотографиях. Ослепительная блондинка. Я не мог понять, как можно смотреть на деревья, когда на фотографиях была она. Помню, как подумал про себя: вот с такой женщиной я бы познакомился.
Когда я вернулся домой в Норт Стар, семья ждала меня в библиотеке. Все они собирались на свидания и хотели, чтобы я тоже пошел. У Фрэнка был номер женщины, которую, по его мнению, я мог пригласить. «Она тебе понравится, Джо, — сказал он. — Ей не нравится политика». Но я вроде как зарекся ходить на свидания, и отказался.
Однако на следующий день, не знаю почему, я решил позвонить по номеру, который дал мне Фрэнки. «Эм, это Джо Байден?» Сперва она хотела узнать, где я достал ее номер. Я рассказал о Фрэнке, но не стал тратить время на светские беседы.
— Мы могли бы сходить куда-нибудь сегодня вечером?
— Нет. У меня свидание.
Я понял, что будет нелегко.
— Я в городе всего на один день, понимаете, — что в некотором роде было правдой. — Может, вы сможете его отменить?
— Ну, перезвоните мне через час, и посмотрим, — сказала она, ничего не обещая.
Я перезвонил через час, и она оказалась свободна. Я подошел к ее двери, и мне открыла женщина, которую я видел на фотографиях в аэропорту… только настоящая. Мы поужинали и отправились в кино в Филадельфию. Джилл приняла мое приглашение развлечения ради: сенатор Соединенных Штатов Америки звонит не каждый день. Но она не ожидала, что у нее окажется так много общего с мужчиной моего преклонного возраста. Мне было тридцать два года, а ей — двадцать четыре. Я почувствовал легкий ступор: не так часто я бывал в местах, где люди задавались вопросом, не староват ли я. Джилл действительно не интересовалась политикой. За ужином она ничего не спрашивала о моей карьере, о Вашингтоне, о знаменитостях, которых я встречал. В любом случае я не хотел об этом говорить. Вместо этого мы поговорили о семье и общих друзьях в Делавэре, о книгах и жизни.
