Учитывая безуспешную работу Организации Объединенных Наций в Боснии, неудивительно, что боснийские сербы безнаказанно нарушали резолюции ООН. Осмелев, Милошевич, Караджич и их генералы вторглись в безопасную зону города Сребреницы в июле 1995 года — этот день стал самым печальным днем моей работы в Сенате. С самого начала сербского вторжения вооруженные силы боснийского правительства сохраняли свое присутствие в Сребренице, как и в других безопасных районах, сражаясь с натиском сербских танков и тяжелой артиллерии. Но они согласились сложить оружие в обмен на гарантию защиты ООН, то есть прекратить боевые действия в обмен на защиту города. Однако когда генерал Ратко Младич перешел в атаку, войска ООН не смогли выполнить свою часть сделки. Легковооруженные силы охраны ООН в шестьсот человек не смогли противостоять натиску боснийских сербов.
Голландские голубые каски призвали НАТО к нанесению авиаударов, но ООН пришла к выводу, что это было слишком опасно. К тому времени, когда ООН одобрила авиаудары НАТО, было уже слишком поздно. Безопасный район Сребреницы оказался безопасным только для сербских агрессоров. Младич в тот день был во всех телевизионных новостях, унижая командование ООН. Я наблюдал тошнотворное зрелище: голландские силы ООН беспомощно провожали взглядами грузовики, в которых мусульманские мужчины и мальчики отправлялись на верную смерть. Семь тысяч безоружных мусульман были убиты в Сребренице. Силы ООН просто стояли и наблюдали за происходящим. Я думаю о том, сколько раз мне говорили, что боснийцы не смогли защитить себя от сербского нападения. Ну, конечно, они не смогли: у них не было оружия, ведь об этом позаботилась Организация Объединенных Наций. Я считаю, что ООН себя обесчестила и опозорила. И я чувствовал, что лично подвел боснийцев: что бы я ни делал, результата не было.
Я записал обращение к Сенату. Вот часть этого выступления.
Многие из моих коллег прокомментировали мою пристрастность в этом вопросе. …Но мне не за что извиняться. …За двадцать три года, что я нахожусь здесь, не было проблемы, которая расстроила бы меня больше, разозлила, разочаровала, а еще заставила меня почувствовать стыд за то, что Запад и демократические силы мира позволяют случиться тому, что происходит. …Я устал от всего этого, и я понимаю, конечно, что вы устали слушать, как последние пару лет я повторяю эти аргументы. …Но время вышло, господин президент. Время работает против этих людей [мусульман]. Время не на их стороне. Все они будут мертвы к тому времени, когда Запад решит что-нибудь предпринять. Я не прошу прощения за страсть, я не прошу прощения за время, но я действительно прошу прощения у людей Боснии. Я прошу прощения у женщин из лагерей, где их насиловали. Я прошу прощения у мужчин в концентрационных лагерях. Я действительно сожалею. Мы не виноваты, но мы стояли — мы, мир, — и наблюдали в сумерках двадцатого века, как то, что мы считали больше невозможным в Европе, происходит сейчас.
Спустя две недели сербы вторглись в район безопасности Жепы. Клинтон ходил по Белому дому, набрасываясь на сотрудников: «Мы должны что-то с этим делать. Меня же растерзают!»
На следующий день, почти через три года после того, как я впервые представил свой план, Сенат проголосовал за отмену эмбарго на поставки оружия в Боснию. На следующей неделе нас поддержала Палата представителей. НАТО развернуло операцию в воздухе. Мы начали обстреливать позиции сербов ракетами «Томагавк».
Милошевич наконец-то согласился сесть за стол переговоров. К концу ноября 1995 года было подписано Дейтонское мирное соглашение. Милошевич и Караджич договорились вывести свои вооруженные силы из Боснии и Герцеговины и признать суверенитет независимого государства Босния и Герцеговина. Мусульмане, хорваты и сербы согласились прекратить убийства и насилие. Беженцам было гарантировано безопасное возвращение в свои дома и выплата компенсации за причиненные убытки. Все стороны согласились «в полной мере сотрудничать со всеми организациями, в том числе уполномоченным Советом Безопасности ООН, в выполнении обязательств по мирному урегулированию, расследовании военных преступлений и других нарушений международного гуманитарного права».
Резня закончилась, но скорбь не проходила. За три года были убиты двести тысяч боснийцев и еще 2 миллиона бежали из своих домов, оставив привычную жизнь. А людей, организовавших все это, Караджича и генерала Младича, не призвали к ответственности. И, что самое невероятное, Милошевич все еще был лидером Союзной Республики Югославия.
Два года спустя противоборствующие стороны в Боснии и Герцеговине были разведены, более трехсот тысяч военнослужащих демилитаризованы, пять тысяч систем тяжелого вооружения уничтожены. А я продолжал выступать за то, что виновные должны понести наказание. «Дейтонское соглашение не может быть полностью реализовано до тех пор, пока военные преступники не будут задержаны и доставлены в международный трибунал в Гааге, — сказал я в своей речи, посвященной двухлетней годовщине принятия соглашения. — Совершенно необходимо, чтобы СПС [Силы по стабилизации в Боснии и Герцеговине], находящиеся под нашим командованием, воспользовались любой возможностью, чтобы задержать всех обвиняемых в военных преступлениях, оставшихся на свободе, начиная с главных…»
Цена пребывания Милошевича на свободе в Федеративной Республике Югославия оказалась высока. Милошевич не осмелился угрожать Боснии и Герцеговине под пристальным вниманием всего мира. В соседнем Косово, являющемся в основном мусульманским государством, пытавшимся вырваться из тисков Милошевича, он не был так осторожен. В 1999 году мы увидели повтор этнической чистки под руководством Милошевича. Освободительная армия Косово (ОАК) выступила с ответными мерами против сербов.
И в мире был только один человек, действительно могущественный, чтобы остановить Милошевича — президент Соединенных Штатов. За 7 лет своего президентства Билл Клинтон приобрел уверенность в иностранных делах. И вице-президент Эл Гор, и госсекретарь Мадлен Олбрайт были активными сторонниками преследования Милошевича в Боснии, а теперь они выступали за решительные военные действия, чтобы выбить его из Косово. Однако решение оставалось за Клинтоном, а он столкнулся со множеством других сложностей. За исключением Боба Доула, Джона Маккейна и некоторых других, республиканские члены Конгресса вели жесткую кампанию против Клинтона и были против любых предложений со стороны президента, в том числе и против решительного военного ответа на агрессию Милошевича в Косово.
Когда я убеждал Клинтона начать авиаудары по сербским позициям в Косово, и даже, если придется, по Белграду, родному городу Милошевича, его беспокоил общественный резонанс в Америке и за рубежом. Высказывались опасения, что действия в Косово могут втянуть в конфликт Албанию, Македонию, Грецию и Турцию. Паникеры говорили, что не представляют, чем это может закончиться. Президент Франции Жак Ширак тянул с решением, пока жители Косово гибли тысячами и десятки тысяч покидали свои дома. Я снова настаивал на том, что надо бомбить Косово, говорил, что общественное мнение во всей Европе в отношении Милошевича меняется, и европейские державы нас поддержат. Конечно, мне легко было рассуждать, но именно Клинтону пришлось брать огонь на себя.
