Но не более остервенелая и ожесточенная битва прямо сейчас происходила между Вестником бога Войны и первым золотым бога Богатства. Два кровных врага, две противоположности. Аддаон и Фрайхан Даиер рвали друг друга на куски. Не один из них не желал уступать другому, лишь смерть способна рассудить данный спор.
— Не вмешивайтесь! — тяжело дыша, рявкнул доппельгангер Мейрому и Енасу, стоило тем добить своего оппонента, и броситься ему на подмогу. — Это личное!
— Не дури, Вестник! Дай помочь! Это тебе не кабацкая драка, это Зегарн! — в тон крикнул ему Енас, не желая ничего слушать.
— Нет! Если умру, то так тому и быть. Он всё равно ничего не сможет сделать!
— Тогда заканчивай быстрее, Вестник! Оставь его, Енас! — вступила в спор Гар'ата, рядом с которой стояла бледная Эливис, обе женщины наблюдали за битвой со стороны. И следом Верховная Архидемона Разрушения указала копьём вверх, где сражались небожители. — Твой повелитель сейчас закончит битву быстрее тебя. Поторопись!
Первым под бесконечным потоком огня Ар-Шаса был повержен бог Мудрости. Божественная суть небожителя лопнула подобно яичной скорлупа и в тот же миг три разных пламени поглотили его, испепеляя и сжигая тело, словно оно состояло из сухой травы.
Вторым пал Скетал, тот лишь на мгновение отвлекся на смерть своего соратника и уже в следующий миг, под неожиданным выпадом Архидемона Иллюзий божественная суть бога дала трещину, а алмазный меч ни секунды, ни мешкая, добрался до податливой плоти небожителя.
— Предсмертные слова будут? — поинтересовался Архидемон Разрушения, огромной пламенной секирой указывая на поверженную богиню.
— Вам всё равно… не победить… — каркающим голосом отозвалась Ацада, глядя на то, как умирают некогда два светлых небожителя.
Сама богиня уже еле стояла на ногах, часть её одежды уже уничтожил разрушительный огонь Верестана, тело покрылось ожогами и волдырями. А из отрубленной руки не переставала хлестать кровь.
Затем она взглянула на Оссу, женщину всего за долю секунды поглотили ярко-голубые руны Киноны, те походили на пчелиный рой, что пожирал всё на своём пути. Сама богиня Судьбы истощено начала вопить и просить пощады. Слыша её визгливые нотки, Ацада лишь презрительно скривилась. А после она перевела глаза и увидела, как туманные кнуты Тидниасы полностью опутали Шалмис, и из-под них стала сочиться тёмная кровь, а это значило только одно. Её подруга уже мертва.
— Сегодня я уйду… на своих условиях. А ваш Картар… всё равно СДОХНЕТ… и вы все отправитесь за НИМ… под нашими ногами… вы не более чем отребье и сброд!!! — залившись хохотом, тело богини стало наливаться едким зеленым маревом, та готовилась самоуничтожиться и забрать с собой, как минимум одного Архидемона, либо божество.
— Увы, но уйдешь ты не на своих условиях, а на его… — со спокойным видом произнес Архидемон Разрушения, тяжело вздохнув, и огромная секира, полыхнув ярко-красным пламенем, исчезла из его рук.
Богиня Тёмного Врачевания хотела рассмеяться еще громче, но вдруг ощутила резкий укол в районе груди, после слабость одолела всё её тело, и все оставшиеся силы, что она копила для самоуничтожения, мигом покинули её, их словно высосали из неё. А следом из-за спины раздался тихий, почти убаюкивающий голос Архидемона Иллюзий:
— Привет тебе от Хаееолса, Тёмная тварь… — ведь только его невидимый клинок, торчавший в груди у Ацады, не давал телу богини упасть вниз.
Затем последовал еще один удар, еще один и еще.
Архидемон Иллюзий продолжал наносить удары до тех пор, пока от тела богини не осталось ничего, кроме зияющего куска черного мяса.
— Хватит, Фолгор, ты её сейчас убьешь… — слабым кашляющим смехом засмеялась Тидниаса, оказавшись рядом с Верестаном.
Сама девушка держалась за рану на плече, а рука демонессы выглядела так, словно её несколько раз пропустили через мясорубку, но та совсем не замечала своего столь плачевного состояния, а просто светилась от счастья.
Следом к месту битвы Верестана с Ацадой стали стекаться все те, кто сражался ранее.
Израненная и бледная Кинона, тело которой в нескольких местах было пронзено чем-то тонким и острым.
Ар-Шас и Хамус хоть и выглядели усталыми, но они пострадали меньше всех.
Затем к ним приблизился и Фолгор, тот закончил своё кровавое дело, и сейчас его одежда и доспех были сплошь покрыты черной кровью Ацады.
Ни одна из схваток не была лёгкой, но они смогли уцелеть и победить.
И все собравшиеся как один взирали на схватку между Фрайханом и Аддаоном.
— Он… он ведь еще сражается? — болезненным голосом вопросила Кинона, та покачивалась, словно осенний лист на ветру, и Хамусу пришлось поддерживать под руку свою соратницу.
После вопроса богини все как один посмотрели в сторону Верестана.
— Не хочу этого признавать, но его противники, нечета нашим… но думаю да, он еще сражается… — твердо произнес Архидемон Разрушения.
* * *
После мгновенного осмотра собственных резервов пришло неутешительное понимание того, что если бог Войны попадет по мне еще три-четыре раза, то в Орсилае уже не будет хранителя равновесия.
Внутреннее кровотечение, несколько органов повреждены, сломаны два ребра, множественные трещины на костях и лёгкое сотрясение мозга. И это только от одного удара.
Пришлось опять зачерпнуть солидную порцию энергии из источника, чтобы унять безумную боль и частично восстановить поврежденные места в организме, через несколько секунд по телу табун мурашек проскакал, а внутри, словно всё заледенело и болезненные ощущения резко затихли. Энергия дала небольшую отсрочку своему хозяину, чтобы продолжить бой, но вот расплата за это… расплата будет суровой, это я понимал отчетливо.
Ноги, которые несколько вздохов назад подрагивали и отказывались слушаться и тело, удерживаемое лишь благодаря крыльям, и что были загнаны в землю, вдруг вновь стали как новые, и я облегченно выдохнул.
Минут пять у меня еще есть, а дальше… дальше будет всё…
Краем глаза заметил, как Некто продолжал теснить Нандгара, а судя по тому, как катастрофически быстро убывала мощь из источника, ему было ой как не сладко. Да и Астральная буря, набирающая обороты играла немаловажную роль в схватке духа против бога.
Но долго задерживать свой взгляд на управителе я не мог, и вновь сосредоточил всё внимание на Алноте, из тела которого по-прежнему продолжала хлестать ярко-золотая кровь, а по лицу у него, всё чаще стала мелькать гримаса не только гнева и ненависти ко мне, но и болезненное выражение.
— Неприятно, не так ли? — осведомился я с хищным оскалом у него, меж делом утирая рукой кровь и пот с лица.
— МЕЛКИЙ СУЧЕНЫШ!!! — процедил сквозь зубы он, рука, удерживающая правый бок резко вспыхнула кроваво-красным огнём, и очередная гримаса боли исказила его лицо, и уже в следующий миг, ранее, где красовалась огромная рана, уже было пятно запёкшейся плоти, вперемешку с золотой кровью. — Хочешь второй раунд? Он будет!!! — выпалил он, и аура Алнота, что на некоторое время утихла, вновь раскалилась докрасна, и тотчас расширилась.
