– Эм, ты – лучшее, что случалось в моей жизни. А я – в твоей. Переезжай жить ко мне.
Я смотрю на него, не мигая, широко распахнутыми глазами.
А он смотрит на меня, тепло, чуть улыбаясь.
Тем сложнее мне выговорить то, что должна.
– Ну же, Эм! Чего ты зависла? Я понимаю, предложение неожиданно щедрое…
Я вижу, ему становится не по себе, поэтому заставляю себя хотя бы качнуть головой. Сейчас мне очень тяжело смотреть ему в глаза.
– Почему? – он так искренне не понимает, что у меня сжимается сердце. – Из-за того, что произошло в квартире Ренаты? Между нами тогда ничего не было. Никакого интима, клянусь! Мы немного подурачились – только и всего. Ты уже и сама, наверняка, поняла: она не из тех женщин, которых можно к чему-либо принудить. Кроме того, у меня есть девушка, и я не собираюсь ей изменять.
Девушка.
Он имеет в виду меня.
Это не честно!
Я делаю резкий шаг назад – и упираюсь в комод.
Эй атакует.
– Извини, что не сказал сразу. Хотел, чтобы ты меня поревновала.
Я даже не хочу разбираться, врет он или нет. Это не имеет никакого значения.
– Я… лллюблю… – обычно Эй продолжает сам, но сейчас он вынуждает меня произнести фразу целиком, – ддругого… мммужчину.
Эй смотрит на меня так, будто я фэнтезийное существо – словно у меня крылья за спиной отрасли, или волосы позеленели.
– Не глупи, Эм. Я – единственный мужчина в твоей жизни.
Он прав. И не прав.
– В мммоей… ппостели, – этот разговор даже без дефекта речи дался бы мне с трудом.
– В моей постели, – поправляет он, хотя это совсем, ну совсем ничего не меняет.
Я смотрю на него исподлобья. Быстрей бы этот разговор закончился!
Эй, наконец, снимает меня с крючка своего взгляда. Подходит ко мне вплотную – я мысленно сжимаюсь – и вытаскивает сигарету из пачки, лежащей на комоде. Опирается о комод спиной. Прикуривает. Теперь мы стоим плечо к плечу.
– Эм, до меня не доходит, объясни, – он выпускает к потолку струйку дыма, долго разглядывает ее. Снова затягивается. – Как такое может быть? Ты спишь со мной, но любишь другого?
– Ммы… обббщаемся… пппо… ссети, – внутренне я напряжена настолько, что с огромным трудом выкатываю из горла звук за звуком – будто заново учусь говорить.
– То есть вы никогда не встречались в реале?
Качаю головой.
– Эм!.. – он запястьем трет себе лоб. На пол падает клочок пепла. – Ты полна сюрпризов… – Эй качает головой, будто я задала ему вопрос. И продолжает, затягиваясь: – Ну, хорошо. Какой-то фейк из сети – а это может быть и баба, и маньяк, и прыщавый подросток – да кто угодно!.. Вот этот фейк навешал тебе лапши. Ты была девочкой одинокой – понятно, почему повелась. Но сейчас же у тебя есть я! Вот я, – он прижимает кулак к груди, – нас-то-я-щий! Живой. Теплый. И мордой вышел, и кубики на животе, и при деньгах! Так почему не я, Эм?! – его голос звенит.
Я молчу.
Ну, что ему сказать?
Что люди не выбирают, в кого влюбляться?
Что будь Эй самым распрекрасным принцем – по сравнению с Сережей он для меня – чужой человек? Ну не знаю я, почему так!
– Окей, Эм, – Эй расхаживает по комнате, глядя себе под ноги так внимательно, будто там подсказки написаны. – Ты меня не любишь, а его любишь. Я это переживу, Эм! – он останавливается посередине комнаты и разводит руки в стороны. – Ну, и общайся дальше со своей подружкой из сети! Почему это влияет на решение жить со мной?
– Я… ттак… ннне… мммогу.
– Можешь! – он делает резкий жест рукой, будто сигарету о воздух тушит. – Ты ведь уже делала это! Значит, и еще сможешь! Привыкнешь!
– Ввызови… ммне… ттакси.
– Черт… Черт! – Эй расплющивает сигарету о пепельницу. Опирается руками о комод.
Я не шелохнусь.
В гостиной так тихо, что, кажется, я слышу, как падает снег за окном.
– Я сам отвезу тебя.
Молчание в машине, как острая бритва. Кажется, шевельнись – и порежешься. Я прикрываю глаза и успокаиваю себя мыслями о Сергее. Я почти призналась в своих чувствах, но оставила ему путь к отступлению – на случай, если он захочет остаться друзьями.
Я ощущаю с ним связь, которую невозможно игнорировать. Меня к нему тянет неудержимо.
Он всегда рядом. Я легко могу представить, как сейчас Сергей сидит позади меня. Его куртка шуршит, когда он наклоняется ко мне, чтобы спросить шепотом: «Снова дурацкий день, Эмма?». От звука его голоса становится теплее. Я чувствую легкий запах кофе и сигарет, который исходит от него… Или это пахнет от Эя? Нет, от Эя пахнет не кофе, а пивом. Черт… И он за рулем!
Не шевелиться.
Не разговаривать.
Вообще никак его не провоцировать.
Просто выйти из арки – и исчезнуть.
– О чем думаешь, Эмма?
Я молчу.
– Понятия не имею, что сейчас происходит в твоей голове, но поговорить нам все же придется. Ты понимаешь это?
Киваю.
Все, что угодно, – потом. Только довези меня до арки.
Мне без Сергея – горько. Мне без него – плохо. Я не хочу проживать день за днем, пытаясь заменить его другим мужчиной.
Захочет остаться другом – пусть, я и на это соглашусь, хотя это будет безумно больно. Но все же мне кажется, что у нас все получится.
Только бы он что-нибудь написал.
Только бы не исчез.
Воображение против воли рисует картину, как я открываю ноут, захожу в соцсеть – а сообщений нет.
Распахиваю глаза.
– Приехали, Эм.
Машина останавливается.
Эй делает вдох, чтобы сказать мне что-то еще, но я опережаю его:
– Сспасибо!
Я знаю, что он чувствует. Я уже проходила это – пытку невзаимностью. И, возможно, очень скоро испытаю снова. Но лучше так, чем слышать от любимого человека слова жалости. Чем видеть его вежливую, сочувствующую улыбку. Хотеть прикоснуться к нему – и знать, что он не испытает того же, что и ты. Что ему это может быть неприятно.
Выскакиваю из машины.
Как же хочется проверить сообщения прямо сейчас, с мобильного телефона! Но я так долго ждала, что потерплю и еще десять минут.
Влетаю в квартиру.
Не снимая куртки, несусь в кабинет и открываю ноут. Но останавливаю себя.
Переодеваюсь. Завариваю чай.
Я должна быть готова ко всему.
Я должна быть в состоянии улыбнуться самой себе, даже если не получу сообщений.
