Пахло бензином и свежей сдобой.
Рычали моторы, взвизгивали шины, кто-то рядом разговаривал по телефону. Мне казалось, что звуки планировали и таяли, едва долетая до меня, – как хлопья снега.
Я словно училась жить заново.
Я подошла к подъезду, в котором когда-то жил Костя. Дверь распахнулась – кто-то вышел – словно приглашая меня.
Я же должна теперь ненавидеть Костю. Но Эй словно выжег все во мне. Во мне не осталось любви, но ненависти тоже не осталось.
Не было Сережи.
Не было Кости.
Оставалось лишь отпустить Эя. Я принялась перечислять, загибая пальцы.
Он научил меня общаться с людьми – раз.
Научил любить и чувствовать себя любимой – два.
Он открыл для меня Питер – три.
Он раскрыл мне тайну гибели моего брата – четыре.
Научил меня быть сильной – пять.
Научил принимать сложные решения – шесть.
Он научил меня прощать – семь.
Наверное, последнее стало самым важным его уроком.
Я дождалась, пока дверь подъезда закроется – и спустилась с крыльца.
Я больше сюда не вернусь.
В это кафе. На эту улицу. В этот город.
Я все оглядывалась, ожидая, что Эй объявится: на вокзале, в автобусе, на остановках. Сложно было поверить, что мне больше не от чего и не от кого бежать. И только, когда я проснулась в автобусе после ночного переезда, когда снова, как в первый раз, увидела питерские каналы, то, наконец, поверила: все закончилось.
Эй исчез из моей жизни.
Вернее, это я исчезла из его жизни, потому что в моей он периодически появлялся.
В первый раз я увидела его в новостях через пару дней после моего возвращения в Питер. Он пришел на выставку, прихватив с десяток репортеров, и заявил в лицо Стропилову, что тот – вор. Потом я увидела их обоих в ток-шоу «Пусть говорят». Так что следующие несколько недель я телевизор не включала. А когда все же решилась включить – попала на кадры окровавленного Эя. Как я узнала позже, его «заказал» муж одной из моделей тайных фото. Похоже, у Эя не было шанса остаться целым и невредимым – он словно лез на рожон. Что творилось в его голове?..
Я представилась сестрой Эя и каждый день, пока он был в реанимации, узнавала у врачей о его состоянии. Он быстро шел на поправку, на нем заживало как на собаке.
Когда его перевели в общую палату, я исчезла – меня он так ни разу и не увидел.
Ни цветов, ни подарков. Лишь слово на салфетке. «Выздоравливай».
Салфетка.
Ту, что подарил мне Эй, я выбросила, но память медвежьим капканом вцепилась в буквы. Адрес – питерский.
И сейчас я уже в который раз за последние месяцы проезжаю мимо этой таинственной высотки. Но войти не решаюсь – прошлое должно оставаться в прошлом.
Паркуюсь в соседнем дворе, отношу заказной торт улыбчивой старушке.
Возвращаюсь к машине. Поглядываю на высотку, приложив ладонь козырьком ко лбу: июньское солнце отражается в окнах, слепит глаза.
Сегодня – день летнего солнцестояния. И это все, что я знаю об этом дне. Какая была бы цифра обратного отсчета? Понятия не имею. Это незнание делает меня свободной. Иногда оно даже делает меня счастливой.
В моей жизни много Питера, книг, кофе и музыки в наушниках. Немного Леши – моего начальника. Бывает, он остается у меня до утра.
Я перевожу тексты, работаю в службе доставки, хожу в кино, всерьез подумываю завести собаку. Мне легко и светло, меня ничто не тянет на дно. И это одна из причин, почему я не захожу в высотку – не хочу менять то, что и так хорошо. Особенно, если к этим переменам имеет отношение Эй.
Забрасываю рюкзак на заднее сидение. Обходя машину, сверяюсь с планом доставок – и замираю, так и не открыв переднюю дверь.
Есть совпадения, после которых хочется обернуться.
На этот раз я и в самом деле оборачиваюсь – потому что образ, который я уловила в отражении стекла, показался мне знакомым. Но, даже обернувшись, я не сразу понимаю, что меня привлекло. По тротуару, крепко взявшись за руки, идут мужчина и женщина. На ней – сарафан цвета лаванды. Волосы развеваются на ветру. На нем – тенниска и светлые брюки, «полицейские» солнцезащитные очки, на запястье – кожаные браслеты. Может, именно их выхватило мое зрение? Браслеты – как на Сережином фото в сети?
Но нет, мужчина вовсе не похож на Сережу, и мое внимание куда больше привлекает женщина – молодая, красивая, счастливая. Она кажется мне знакомой и незнакомой одновременно.
Невольно я следую за ними – и это подглядывание напоминает мне о том, что произошло полтора года назад. Я вот так же кралась за этой женщиной. Только тогда на ней было распахнутое пальто, а ее волосы казались мокрыми, как после душа. Неудивительно, что я не сразу ее узнала.
Пара останавливается у кафе.
Я не даю себе времени на размышление – и подхожу к ним.
– Ппривет! – улыбаюсь, с некоторым опозданием осознав, что выгляжу, наверное, как промоутер: майка с логотипом службы доставки, напряженная улыбка, волосы туго стянуты в хвост.
Женщина оборачивается – и я вижу ее глаза разного цвета. Один – серый, другой – серый пополам с зеленым. Ее взгляд мягкий, открытый, но все заставляет держать дистанцию.
Героиня моей истории полтора года спустя. Такая неожиданная, приятная, волнующая встреча!
Теперь я улыбаюсь широко и искреннее.
Она ничего обо мне не знает, а я о ней – многое. Ей двадцать семь. Воспитывалась в приюте. Хулиганка. Однажды устроилась горничной к известному писателю – и обокрала его.
А не тот ли писатель сейчас держит ее за руку?
Я гуглила его фото после рассказа Эя. На снимках, правда, писатель всегда в костюме и с тростью. Но этот мужчина тоже высокого роста, и в его темных волосах так же проглядывает седина, хотя ему только за тридцать. Конечно, я знала бы наверняка, сними он очки. Взгляд писателя – патока со стеклянной крошкой – такая же его отличительная черта, как у меня – заикание.
Как же его зовут? Виконт? Герцог?
Граф!
Он смотрит на свою спутницу, но обращается ко мне.
– Никаких автографов! – Граф будто невидимой тростью проводит между нами черту. Да, этот тон голоса лучше сочетается с золотыми запонками, чем с кожаными браслетами.
– Я нне с вами здоровалась! – моя улыбка мельчает, а щеки теплеют. После расставания с Эем я успела подзабыть, что мужчины умеют так разговаривать.
– Твоя знакомая, Крис? – он по-прежнему общается лишь со своей спутницей – будто меня здесь и нет. Нахал!
– Нет, – Крис легонько толкает его плечом. Смотрит на меня.
