– Люди не всегда расходятся с миром и не всегда могут простить друг друга, – сказал Сережа.
– Но лучше же по-хорошему.
– Когда больно, то трудно по-хорошему.
– Но ведь когда по-хорошему, тогда боль и уходит. Разве нет?
– Не знаю, – прошептал Сергей.
Он взглянул в ее глаза. Юля провела рукой по его волосам и обняла его. Затем она снова села и дала Сереже прижать ее к себе. Несколько минут они сидели и каждый думал о своем, а потом он вдруг рассмеялся.
– Что? – спросила она. – О чем ты подумал?
– Что это очень романтичное свидание – ночь, звезды, луна, – отозвался он.
– И что тут смешного?
– Я в первый раз на таком, – отозвался Сергей.
– Как в первый раз? – удивилась она. – Неужели ты ни с кем не ходил на такие свидания?
– На такие – ни с кем и никогда, – признался Сергей. – Так что мне это в новинку. Забавно? Тридцать девять лет – первый раз так любуюсь звездами…
– На какие же ты свидания ходил?
– На скучные, – сказал он.
– Поэтому у тебя глаза не светились? – спросила Юля.
– Наверно, поэтому, – согласился он.
Глава 18
– Новый поклонник? – Алина Витальевна внимательно посмотрела на Юлю, которая стояла перед зеркалом в коридоре и прихорашивалась.
Мать и дочь были совершенно не похожи. Любой, увидевший их впервые, не заподозрил бы родственников, тем более близких. Юля была светловолосой, светлоглазой девушкой с приятными чертами лица и стройной фигурой. А вот ее мать имела густые черные волосы, карие глаза, резкие очертания подбородка и скул. Кроме того, время уже поработало над ней, и женщина порядком раздалась в ширину. Не то что бы она стала необъятных или больших размеров, но всё же располнела, и от былой миниатюрности не осталось и следа. Единственное, что роднило Алину Витальевну со старшей дочерью – это форма губ и тонкая линия бровей.
– Новый, – сказала Юля, достав помаду из сумки и не взглянув на мать.
– Сколько этот протянет? – спросила та, сложив руки на груди и прислонившись к дверному косяку.
– Мама, – Юля возмущенно посмотрела на нее.
– Помнится, самое долгое твое увлечение длилось четыре месяца, – сказала она. – А это уже сколько?
– Второй месяц, – признала Юля. – Но это не предел. В этот раз все серьезно.
Она стала красить губы так тщательно, будто была на конкурсе визажистов.
– Значит, критический момент еще не наступил, – сказала мать.
– Ничего он не наступит, – сказала Юля. – Мы идем в кино, я буду поздно.
– Хорошо хоть не сказала, буду утром, – заметила мать.
– С нами Даша пойдет.
– А, ну то есть если бы без Даши, тогда ты бы пришла под утро?
– Нет, и тогда я бы пришла поздно, – сказала Юля. – Но ты меня не жди и ложись спать.
– Буду я тебя ждать до четырех утра, – отмахнулась Алина Витальевна. – Мы с Оленькой рано ложимся. Нам на работу и в садик с утра. Кстати, поздно вернусь, а тебе разве не надо завтра на учебу?
– Завтра нет, – отозвалась Юля. – У нас день самоподготовки. Поэтому и идем на последний сеанс.
Девушка стала застегивать на себе розовый пуховичок. Затем взяла сумку и в последний момент нацепила на голову шапочку, хотя подобное и было сделано для успокоения нервов родительницы. Ехать им предстояло на машине.
– Как его хоть звать? – крикнула вдогонку Алина Витальевна, когда дочь уже сбегала по ступенькам вниз.
– Сережа, – разнеслось на весь подъезд, а затем хлопнула дверь, выпустившая Юлю на улицу.
– Да, – протянула мать, закрываясь на замок. – Сережи у нас еще не было. Все были, а Сережи не было.
В это время, стоя на улице, в начавшихся сумерках возле черного мерседеса, Даша разглядывала свои новые сапоги. Сергей глядел на нее. Юлина подруга вполне пришлась ему по вкусу, в отличие от подруг его первой жены, которые в свое время не стеснялись строить Сергею глазки, в тайне лелея надежду, что удастся переманить к себе столь выгодного мужа. Даша, в свою очередь, ничуть не интересовалась Сергеем, как мужчиной, зато очень переживала за подругу. Даже при первом знакомстве стало заметно, что у девушек доверительные отношения, почти как у сестер.
– Ты ее нарочно балуешь? – спросила Дашка, перестав разглядывать свою обувь. – На машине катаешь, цветы даришь, в ресторан водишь?
– Думаешь, не надо? – усмехнулся Сергей.
– Да нет, – сказала Дашка. – Оно, конечно, хорошо. Ей приятно и так далее. Но она ведь и привыкнуть может. Приучишь. Так подаришь вместо роз гвоздики – скандал будет.
– Я ей розы только один раз подарил.
– Ты еще и считаешь? Фу, меркантильный человек, – притворно закатила глаза Дашка.
– Нет, просто она сказала, что розы дарят те, у кого с фантазией туго. И бумажник тоже туго перетянут, чтобы банкноты не просыпались, – усмехнулся Сергей.
– И ты решил доказать, что у тебя не туго с фантазией?
– Моя первая жена очень любила розы, – вспомнил он.
– Надеюсь, ты Юльке об этом не сказал, – усмехнулась Дашка. – Правда, все мужики считают, что девушки любят только розы. Они – цветочки красивые, а вот Юлька всегда считала, что если парень раскошеливается на розы, значит, ему позарез надо произвести впечатление. И тут же спрашивала, а зачем? А чтобы в койку побыстрей.
Дашка хихикнула.
– С недавнего времени она вообще перестала розы любить. И отшивала тех, кто ей их приносил. Пацаны были в ахе – потратились на дорогой букет, а она от ворот поворот.
– Но розы же стоят дороже.
– И что? Иногда и дохлую ромашку можно подарить с большим чувством, – пожала Даша плечами, – а шикарный букет роз порой и не выражает ничего.
– А если шикарный букет роз тоже с чувством?
Даша поморщилась.
– Не советую с Юлей так делать. Я говорю, она оригинальность мысли ценит. Смотри, Серега, помогаю тебе, потому что ты тоже любишь Цоя и платишь за мой билет в кино. А так проворонишь красавицу. Уведут. Поэтому, как говорил, а точнее пел Виктор Робертович: «Смотри, не промахнись, атаман!»[1]
– Кто?
– Цой! – возмущенно произнесла Дашка, не понимая, как можно ее кумира не знать по имени-отчеству.
– Да нет, – отмахнулся Сергей. – Уведет кто?
– А-а, – протянула девушка, которая уже было решила, что зря сказала Снегиреву, что он ей понравился, – какой-нибудь студент с лилиями. Парни на Юльку заглядываются. У нее мордашка такая стала. С ней так не всегда было, поэтому теперь она и голову потерять может.
