Снегирев некоторое время молчал.
– Она хотела предупредить меня о том, что меня ждет, – сказал он.
– Но для чего ей предупреждать тебя? С материнской стороны логично, чтобы она стала предупреждать свою дочь.
– Но может она это и сделала, но без меня.
– Спроси юную мисс, о чем с ней говорила ее мать, – посоветовал Джек. – Кстати, если говорить о юной мисс… По поводу ее легкомысленного характера… Что ты говорил на этот счет?
– Что на нее часто обращают внимание молодые люди.
– А она обращает на них внимание?
Сергей застыл.
– Нет, – произнес он после минутного молчания. – А Лиза обращала, – добавил он тихо.
– Но в любом случае, – Джек откинулся на стуле. – Сергей, по большому счету, почему ты полюбил Джулию, почему Джулия полюбила тебя, не так важно. Важно то, что ты любишь ее. Она любит тебя. Так почему бы не воспользоваться этими чувствами и не сделать друг друга счастливыми?
[1] Mon ami (фр.) – мой друг.
Глава 33
Саня вернулся в памяти к одному из самых важных вечеров в своей жизни…
В тот вечер Аня после долгой ссоры, наконец, соизволила сменить гнев на милость и назначила Сашке свидание. Он как раз одевался в свой лучший костюм, намереваясь произвести впечатление на Аню, когда в дверь настойчиво позвонили. Сашка открыл. Не успел он опомниться, как в его однокомнатную квартиру, запыхавшись, влетела Юля. Причем девушка забежала в комнату, в самый дальний угол к шкафу.
– Саня, закрой дверь скорей! – закричала она.
Саня хлопнул дверью, закрылся на цепочку и щелкнул замком. Оставалось только тумбочку к двери придвинуть.
– Что случилось? – спросил он, войдя следом за подругой в комнату. – За тобой что, гонятся?
– Надеюсь, что нет, но все может быть, – отозвалась она.
Саня подошел ближе, взял Юлю за руку и подвел к дивану. Девушка тяжело дышала и, казалось, с трудом соображала, что к чему. Саня помог ей снять дубленку и тут заметил, что одета Юля совсем не так, как одевалась, когда они встречались в кино, на дискотеках или на прогулке. На ней была большая белая футболка и легкие серые штаны с оранжевыми полосками. Такую одежду обычно носят дома. Юля проследила за Сашкиным взглядом, но ничего не сказала.
– Ты откуда сбежала? – спросил он, бросив дубленку на диван.
– Из дома, – ответила она.
– Ну-ка на меня посмотри, – произнес Сашка и развернул ее лицо к себе. – Ты плакала. Опять из-за Сереги?
– Да если бы, – отозвалась она. – Я уже не в силах из-за него плакать.
– А из-за чего? – спросил друг, когда они присели.
– Саша, – Юля повернулась к нему. – Моя мать может явиться сюда. Ты ей скажи, что меня здесь нет.
– Что произошло?
– Я квартиру подожгла, – ответила она.
Саня несколько минут молчал, а потом произнес:
– Давай по порядку.
– Мы с ней ссорились в очередной раз, – произнесла Юля, вытирая глаза. – Ну, в нашем обычном стиле. Она наорала на меня, какая я непутевая, дурная дочь, ничтожество полное. Дрянь, что с Сережей связалась, чтоб больше не смела без ее ведома такие романы заводить… – у Юли по лицу потекли слезы. – Если бы ты только слышал, как она со мной разговаривала. Это даже условно разговором нельзя назвать. Крик и все. И в криках этих одни приказы. «Я твоя мать! Ты должна меня слушаться!» «Еще раз я узнаю, что ты связалась с таким, как твой Сережа», «Ты еще и Олю к нему водила, мерзавка!».
Она меня пилить начала и после того, как его увидела. Я все молчала и терпела, потому что он был здесь, а потом он уехал… Тут у меня нервы стали сдавать. Я не выдержала, сказала ей, чтоб она унялась, а то у нее кровь из носа пойдет. Она мне пощечину залепила, еще парой ласковых меня назвала, самые милые из которых – это эгоистка и хамка. А потом она развернулась и вышла в кухню.
Мы с ней в гостиной сорились. Саня, ей-Богу, это меня доканало. Я почувствовала, что мне крышу срывает. Стою и думаю: «Нет, я здесь больше не могу. Я не выдержу. Даже ради Оленьки не смогу, иначе погибну». Но при этом внутри понимаю, что если сейчас попытаюсь сбежать, она меня поймает и никуда не пустит. Но чувствую, что должна бежать. И тут мне на глаза зажигалка попалась – сосед забыл. Я думаю: «Мне ее отвлечь надо». Чиркнула и к шторе поднесла. Штора вспыхнула. Я бегом в коридор. Ботинки, дубленка, сумку схватила и бежать. Как проклятая бежала.
– А Оля?
– У бабушки. Если бы Оля была дома, я бы не решилась. Не могу я там больше оставаться. Не могу.
Девушка вновь разрыдалась. Сашка прижал ее к себе.
– Она меня в поджоге обвинит, – сказала Юля, рыдая у Сашки на плече. – И меня посадят.
– Не обвинит, – ответил тот серьезно. – Она видела, как ты поджигала штору?
– Нет, – ответила Юлька. – Я одна в комнате была.
– Ну и все. Успокойся. Свидетелей нет, ничего она не скажет.
– Пожарные установят, что поджог.
– Нет. У вас ведь телевизор рядом со шторами. А от телевизора провода идут. Оголенный провод, короткое замыкание, сноп искр и готово.
– Не было никаких проводов.
– Все равно, она это не сделает, – сказал Сашка.
– Сделает, – отозвалась Юлька.
– Оно ей надо? Репутацию себе портить?
– Не испортит, – сказала Юля. – Она ведь такая правильная. Вот и сейчас по закону поступит. Сдаст родную дочь, а там все скажут…
– Как она могла, что за мать такая? – ответил Саня. – Нет, Юлька, она тебя не сдаст. Это на ней плохо скажется. Ведь все знают, что отец с вами уже давно не живет. Стало быть, это не его «дурное» влияние, а ее. Это она такую дочь воспитала. Что же она за педагог такой, если дочь у нее поджигательница? Как ей детей доверять? Успокойся, в ее интересах замять эту историю. А если нет, то…
Саша и Юля посмотрели друг на друга. Девушка перестала дрожать, увидев твердость и какую-то холодную отчужденность во взгляде друга. Впервые с момента их знакомства Сашка выглядел не как мальчишка, а как взрослый человек. Серьезный и решительный.
– Я с ней поговорю. Если она, конечно, не пострадала…
– Ты так спокоен, – произнесла Юля. – Я тебе только что рассказала, что поджог совершила. Умышленно. А в огне мог человек погибнуть. Стало быть, я в убийстве виновата.
Сашка встал и отошел на другой конец комнаты, посмотрел в окно, а затем обернулся:
– Если так, – сказал он, – тогда ты скажешь, что весь вечер была со мной.
Юля посмотрела на Саню широко открытыми глазами. Но друг оставался невозмутимым.
– Это укрывательство, – сказала она шепотом. – Если я преступница, а ты меня покроешь, ты станешь соучастником преступления. Нас посадят обоих. Ты загубишь свою жизнь!
