– Столько было поводов помириться, – вздохнула Юля. – Их дни рождения, Новый год, наша свадьба… Да неужели ни один из них не понимает, что достаточно только одной открытки хоть к какому-нибудь празднику, чтобы лед тронулся?
– Для них, значит, недостаточно. Успокойся, Юль. Они не готовы к примирению.
– В этом-то вся и проблема. Когда очень долго откладываешь просьбу о прощении, в конечном итоге наступает такой момент, когда его попросить уже невозможно.
– Тогда нам надо надеяться, что у них до этого не дойдет, – сказала Даша.
– Обед сейчас нагреется, – сказала Юля, заглянув в спальню. – Надо Олю позвать.
Сергей кивнул, затем подошел к жене и, наклонившись, поцеловал ее. В этот момент дверь их комнаты открылась и на пороге нарисовалась Оля.
Олю Алексей Викторович привез к сестре на выходные. И хотя девочка по-прежнему жила с матерью, отец стал значительно активнее участвовать в жизни младшей дочери и даже собирался подать документы в суд для определения места жительства ребенка с ним. Оле очень понравилось в деревне, там у нее появились новые друзья, а в местный детский сад всегда были нужны новые воспитанники. Нерешенной оставалась только проблема с цыплятами, но папа пообещал дочери, что следующей весной цыплята появятся.
Юля заметила сестру краем глаза и отстранилась от мужа. Сергей тоже посмотрел на ребенка.
– Целуетесь? – спросила Оля. – Ну, ну.
– Ничего не «ну, ну», – сказала Юля. – Я пойду обед подам, а вы с Сережей мойте руки.
Оля и Сергей прошли в ванную.
– Сережа, а ты целовал Юлю, – сказала Оля таким тоном, будто выдала секрет государственного масштаба.
– Она – моя жена. Я имею на это право, – ответил Сергей.
– А раньше не имел?
– Имел.
– Почему?
– Потому что мы любим друг друга.
– А, – протянула Оля.
В голове у нее родилась какая-то мысль. Сергей покосился на ребенка, но ничего не сказал. Он не сомневался, что Оля свое еще скажет.
После обеда Снегирев решил прилечь в комнате и посмотреть телевизор. Оля пошла с ним. Новый родственник ей очень нравился. Ведь в отличие от старых, красивых кукол он дарил чаще, да и поболтать с девочкой любил.
– Я тоже посплю, – сказала Оля, устроившись на кровати возле Сергея. – Как в детском садике.
Оля вопреки своим словам ложиться не собиралась, а стала сидеть и играть со своими мягкими игрушками. Эти игрушки она принесла с собой. Девочка держала в каждой руке по собаке и то сводила их, то разводила. Иногда Оля гавкала или напевала, держа собак на расстоянии друг от друга, а сведя их вместе, издавала звук, который бывает при поцелуе. При этом, когда собаки «целовались», Оля отчаянно их трясла из стороны в сторону, что, по ее мнению, должно было означать крепкое объятие.
При таком звуковом сопровождении Снегирев смотрел уже не новости, а за ребенком. Сергей улегся на живот и стал наблюдать за малышкой. То и дело ему приходилось скрывать смех, утыкаясь лицом в подушку. После игры в «собачьи поцелуи» Оля отложила мягкие игрушки и посмотрела на Сергея.
– Ты не спишь! – заявила Оля, увидев открытые глаза Сергея.
– Нет, – сказал он.
– Тогда поиграй со мной, – сказала малышка.
– Нет, Оленька, давай в другой раз.
– Но мы же друзья! – нахмурилась Оля.
– Да, но у меня спина побаливает. Я хочу просто полежать.
– А я могу тебе массаж сделать.
– Правда? – переспросил Сергей. Еще одна массажистка в семье!
– Да! – подтвердила она. – Задирай футболку.
Снегирев хотел отказаться, но карие глаза ребенка были решительными. «Наверно, было бы лучше поиграть с ней», – подумал он. Оля залезла Сергею на спину и стала делать «Рельсы-рельсы». Это был единственный «массаж», про который она знала. И хотя ударяла она Сергея по спине не очень сильно, тот мужественно терпел.
– Сережа! – Оля уперла руки в бока, оставив его спину в покое и вернувшись к своим собакам. – Ты обещал мне телефон купить!
– Какой телефон? – переспросил он.
– Сотовый. Ты сказал, что когда я научусь говорить букву «р», ты мне его подаришь, – сказала Оля.
– Хорошо, куплю – согласился он, – и подарю его тебе на день рождения.
– Но мой день рождения только через год!
– Тогда на Новый год.
– А может раньше?
– Когда раньше?
– Я не знаю, – пожала плечами Оля.
– Давай на Новый год, – сказал Сергей. – Потерпи еще немного.
Какое-то время они провели молча под равномерный бубнеж телевизора, а потом Оля сказала:
– Сережа, а можно, когда у вас с Юлей будут дети, я буду с ними гулять?
Сергей приподнялся и посмотрел на Олю.
– Можно, – сказал он, а про себя подумал, что это еще неизвестно когда будет.
Конечно, ему бы хотелось иметь детей. И если честно, ему их хотелось еще в первом браке, но Лиза была очень молода и в этом молодом возрасте не собиралась становиться матерью.
«Давай попозже, дорогой», – говорила она. – «У меня сейчас такая фигура. Я так старалась, чтобы она у меня была. Не хочу портить ее так скоро. Через пару лет? Подождешь?»
Он соглашался. Тогда Сергей был не против стать отцом и в тридцать два. Одного он тогда не предусмотрел – что через несколько лет брака этого уже не будет и перспектива стать отцом вновь станет очень отдаленной.
«Юля тоже достаточно молода. Ей только двадцать три, – думал он. – Захочет ли она детей?» Тут ему пришлось отвлечься от собственных мыслей и воспоминаний, поскольку Оля вновь пихнула его.
– Сережа, а когда Юля будет беременна? – спросила она.
Сергей подпрыгнул на месте и, широко открыв глаза, уставился на семилетнюю девочку.
– Что значит «беременна»? – переспросил он от растерянности.
Снегирев был в шоке. Он про беременность узнал только к шестнадцати годам. В семь лет его такие вещи подавно не интересовали. Оля закатила глаза.
– Ну ты что не знаешь? – сказала она. – Беременна – это значит, что у нее в животе ребеночек. И живот должен расти.
– Вряд ли она… – пробормотал Снегирев.
Наступило молчание, во время которого он не знал, что сказать, а Оля следила за его растерянным лицом. В этот момент дверь комнаты открылась и вошла Юля.
– Вы же спать собиралась, – сказала она.
– Я передумала, – ответила Оля и слезла с кровати. – Я лучше пойду внизу мультики посмотрю.
Девочка вышла из комнаты.
– Что с тобой? – спросила Юля, заметив оторопелый вид мужа.
