Я вошёл в крестьянский дом один — Оцелотти, сопровождавший меня в этом деле вместе с отрядом «Диких котов», остался снаружи. Я понимал, что меня проверяют. Все эти мрачные мужчины были настоящими хищниками, и войди я сейчас вместе с кем-то, для них это будет признаком моей слабости, моего страха перед ними. Но они продолжали проверять меня, сидя в тишине. Никто не заговорил со мной, и можно было услышать, как кружат под потолком в облаках сизого дыма мухи, да крепкие зубы грызут деревянные или костяные мундштуки трубок.
Что ж, вы хотите, чтобы я показал себя — легко. Вы ведь простые разбойники, объединённые лишь силой воли и интеллектом атамана, это видно сразу. Ну, а с такими господами надо быть проще.
Я сунул руку под мундир, отметив про себя, как потянулись к оружию сидящие за столом и как расслабились, когда я вытащил сигару. Сделав шаг вперёд, я взял со столешницы первый попавшийся нож с кривым клинком и прежде, чем его владелец успел запротестовать, срезал кончик сигары и воткнул нож обратно. Теперь каждое моё действие мужчины провожали заинтересованными взглядами. А я нарочито медленно снял с ближайшей лампы стеклянный колпак, держась за самый край, чтобы не обжечься, и прикурил от огонька. Когда я пустил в потолок колечко ароматного дыма упманновской сигары, один из сидящих за столом расхохотался и что-то громко сказал соседям. Он хлопал себя ладонью по колену, покатываясь от смеха, и соединявшая золочёные наплечники цепочка мелодично звенела. Его весёлость передалась и остальным, и теперь вислоусые мужчины обменивались короткими репликами, тыча в меня пальцами. О правилах хорошего тона, которым учат с детства, тут, видимо, не слышали никогда.
— Мои полковники говорят, что у тебя есть яйца, наёмник, — сказал мне не разделявший общего веселья Сивер. — Я бы даже сказал, они у тебя стальные. — На экуменике он говорил чисто, хотя акцент и выдавал, что этот язык для него не родной. — Но для того дела, что ты задумал, одних яиц недостаточно.
— Я знаю людей вроде твоих полковников, атаман Сивер, — ответил я. — Они — дикари, признают только силу, но ты держишь их в подчинении не силой, но этим. — Я тронул пальцем висок. — Они видят, что ты умнее их и поведёшь куда надо. Но одна беда — вы давно терпите неудачу за неудачей, и если фортуна и дальше будет повернута к тебе задом, это скверно закончится для тебя. Найдётся кто-нибудь не такой умный, но сильный и с лужёной глоткой, кто свергнет тебя и поведёт за собой оставшихся. Будет кровь, и ты, скорее всего, не уцелеешь.
— Важно не то, что я могу погибнуть, но то, что дело наше пропадёт, — вздохнул Сивер. — Ты не сказал мне ничего нового, я и без тебя знаю, чем всё может закончиться, но ты в состоянии изменить положение дел?
— Я не смогу, а вот Фабрика, — усмехнулся я, — другое дело. Сейчас она в руках правительственных войск, и с помощью техники, производимой на там, они легко громят всех. У вас мало что есть, кроме отваги, а если только её противопоставить пушкам и пулемётам фабричных солдат, то вы будете проигрывать всегда. Теряя при этом всё больше и больше людей.
— Правда в том, что у меня уже нет сил, чтобы атаковать Фабрику, — покачал головой Сивер. — Ты пришёл слишком поздно.
— А если я предложу союз между тобой и Чёрным Гусаром? — Я подошёл к столу и упёрся в него кулаками. — И с вольным бронепоездом Циглер-Амасийского заодно. Вы слишком увлеклись делёжкой власти в своё время и дали разбить себя поодиночке. Но я хочу помочь вам взять Фабрику. Только вместе, при поддержке моих людей, вы сможете сделать это.
— Если ты договоришься с Шерловским и фон Циглером, то шансы у нас и в самом деле появятся. Но ответь мне на один вопрос: зачем оно тебе надо? Ты — наёмник из дальних краёв, приехал затем, чтобы отдать нам Фабрику, но я не знаю, для чего тебе всё это нужно?
Я отвечал уже на этот вопрос — дважды. В первый раз в роскошно, хотя и беспорядочно обставленной усадьбе, где держал штаб лихой кавалерист Шерловский по прозвищу Чёрный Гусар. Второй раз — в тесной рубке бронепоезда, где мне пришлось почти час глядеть на обожжённое лицо его командира.
— Мне нужно самое мощное оружие, что делают на Фабрике, — честно ответил я атаману Сиверу. — Оно бесполезно для вас, но поможет мне в моём деле.
— А что за дело такое?
И снова знакомый вопрос, но распинаться перед Сивером, демонстрируя свои идеи, я не собирался.
— Свобода наёмничества для моей армии, — как в предыдущие два раза ограничился коротким ответом я.
— А оружие?
Сивер ничем не отличался от двух других изгоев-повстанцев, с которыми я уже договорился. Я надеялся, что держащий в узде своих дикарей атаман будет хотя бы немного умнее Чёрного Гусара и командира бронепоезда. Но мои надежды не оправдались.
— Мощная бомба, — ответил я. — Просто очень мощная бомба.
Миллер отодвинул от себя доклад Бомона и потёр пальцами живой руки глаза. Почерк у бывшего «кронциркуля» был разборчивый, но слишком уж мелкий и убористый. У моего друга после ранения проблемы с глазами: долго читать рукописный текст для него вообще пытка, а уж написанный таким почерком — вдвойне. Я запоздало подумал, что надо было усадить Бомона за пишмашинку, но задним умом мы все крепки.
— Выходит, что на этой Фабрике три основных направления работы, — резюмировал прочитанное Миллер. — Химическое оружие, а также, возможно, мутации разных рас под его воздействием, но это не точно. Боевые машины самых странных проектов, но, безусловно, смертоносные. О профессоре Гранине я слышал ещё на фронте, он автор многих проектов, зарубленных на корню лишь потому, что имперский комиссариат промышленности не желал перестраивать целые заводы под нужды Гранина. А вот на Фабрике он, по-видимому, сумел развернуться во всю ширь. Боевые шагоходы, ты только подумай, — скривил губы в ухмылке Миллер. — Ты можешь себе представить их на полях сражений? — Я только плечами пожал в ответ. — И третье, самое секретное направление. Бомон предполагает, что это может быть мана-бомба. Но я считаю, что это просто бред. Никакой мана-бомбы не существует.
— Если они её ещё не собрали, то это верно, — согласился я.
— Да брось, — отмахнулся Миллер, — мана-бомба — это же просто одна из военных легенд. Где её взорвали? На Северном фронте, где почти никого не осталось в живых, а по мёрзлым пустошам бродили в основном твари Лиги? Про наступление лигистов, которое остановили этим взрывом, можешь мне не рассказывать — вообще неизвестно, было ли это наступление на самом деле.
— Но именно мана-бомба мне и нужна, Миллер, — заявил я. — Только она даст «Солдатам без границ» подлинную независимость. Мы уже почти как кость в горле у крупных держав, а уничтожить нас им будет куда проще, чем хотелось бы верить. Нужно выкрасть мана-бомбу с Фабрики, и она станет гарантом нашей независимости — никто не захочет связываться с наёмниками, обладающими таким оружием.
— Нам придётся доказать свою решимость применять её, а второй бомбы на Фабрике явно не будет.
— Если мы взорвём один урб и объявим, что у нас есть ещё бомба, то вряд ли кто-то попытается это проверить, как считаешь?
