– Хочешь с ней познакомиться? Подходи. Я вас познакомлю.
Соскочив с инвалидного кресла, Сюзан Карпентер забилась в один угол, еще два пациента – в другой, все кричали и звали на помощь.
Джин-Энн тоже хотела закричать, пыталась закричать, но не могла издать ни звука, не могла шевельнуться, могла только стоять, держа в руках пластиковый контейнер с маленькими булочками, держа его перед собой, сжимая с такой силой, что пальцы продавливали пластик, предлагая булочки в жертву языческому богу, в которого у нее на глазах превращался красивый молодой человек, но это злобное божество не желало удовлетвориться булочками, столько раз бравшими призы на кулинарных конкурсах, оно жаждало большего, оно желало заполучить ее всю.
Словно в насмешку над криками жертв молодой человек, деформировавшийся, теперь совсем и не красивый, широко раскрыл рот, и из него вырвались толстые серебристые ленты. Они упали на лицо Джин-Энн, и та мгновенно ослепла. В последний миг жизни она вспомнила свисающие с потолка мешки из серебристой ткани, формой напоминавшие грушу, наполненные чем-то тяжелым, и успела подумать: «Не мешки. Коконы».
* * *
Приближаясь к южному торцу крыши корпуса-поперечины, Брюс услышал слабые крики, похожие на те, что доносились из вентиляционной решетки в ванной комнате его палаты.
Услышал их и Тревис. Схватился за рукав халата Брюса.
– Подождите. Что это?
– То, что я слышал раньше.
– Они доносятся отовсюду.
– На крыше нет никого, кроме нас.
– Тогда откуда крики?
– Не бери в голову, сынок. Пошли.
– Нет, подождите. Подождите.
Мальчик покружил между вентиляционными трубами, которые выходили на крышу, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, пока не нашел трубу, из которой доносились крики. Упал рядом с трубой на колени. Прислушался.
Голоса доносились издалека, через волокнистые фильтры и медленно вращающиеся лопасти вентиляторов, пройдя по длинному извилистому вентиляционному тракту. Но ужас и отчаяние звучали в них так явственно, что Брюса затрясло скорее от этих криков, чем от холодного воздуха.
– Это не телик, – вырвалось у мальчика.
– Нет.
– Кричат люди. Настоящие люди.
– Не слушай. Пошли.
– Их убивают? – спросил Тревис.
– Не слушай. Слушая, крики не остановишь.
– Мы должны им помочь. Разве мы не можем им помочь?
– Мы не знаем, где они, – ответил Брюс. – Разве что в подвале.
– Должен же быть какой-то путь вниз. Мимо охранников.
– Его нет.
– Должен быть путь, – настаивал мальчик.
– Я знаю, о чем ты. Но бывают ситуации, когда ничего сделать нельзя.
– Мне дурно только от того, что я слышу эти крики.
– Если мы каким-то образом доберемся до них, то окажемся в таком же положении, что и они. И тогда в вентиляционном коробе зазвучат наши голоса.
– Но это ужасно, не помочь им.
– Да. Теперь пошли.
– А что с ними происходит?
– Не знаю. И незачем нам это выяснять, сынок. Пошли. Возможно, отпущенное нам время истекает.
С неохотой Тревис поднялся и присоединился к старику.
Когда Брюс положил руку мальчику на плечо, тот почувствовал, как сильно она дрожит.
– Мне нравится твой порыв, Тревис. Это правильный порыв. Мы не можем спасти этих людей. Они уже умирают. Но, если мы сумеем найти подмогу и узнать, что тут происходит, тогда, возможно, мы сможем спасти других.
– Мы должны.
– Мы попытаемся.
Крыша корпуса-поперечины перешла в крышу южной стойки. Пожарная лестница поднималась над парапетом в том самом месте, где Брюс и ожидал ее найти.
Небо напоминало поле фосфоресцирующего пепла, на востоке чуть более темное, чем на западе, но темное от горизонта до горизонта.
Наклонившись через парапет вместе с Тревисом, Брюс увидел мощеную дорогу, проложенную вдоль здания, освещенную разнесенными на одинаковые расстояния фонарями. Он не мог разглядеть заросшего травой пологого склона, который начинался на некотором удалении от дороги, обеспечивающей подъезд пожарной машины, но помнил его по прежним прогулкам по крыше. Склон вел к сосновой роще. Контуры деревьев чуть виднелись в отсветах фонарей.
– С каждой стороны лестницы окна, – объяснил Брюс. – О них не тревожься. Спускаться придется футов на тридцать, может, чуть больше. Справишься?
– Конечно. Без проблем.
– Это пожарная дорога. Она не используется сотрудниками или для доставки чего бы то ни было. Вероятность, что нас увидят, очень мала, поэтому спускаться можно без особой спешки.
– Хорошо. Я готов.
– Ты идешь первым. Когда спустишься, пересеки дорогу, отойди футов на двадцать в траву и ложись. Темнота и склон скроют тебя.
– Вы спуститесь сразу за мной?
– Я подожду, пока ты не доберешься до травы. Нам обоим нет смысла светиться на открытой местности. Потом мы обратимся за помощью к моему другу.
Быстро и уверенно мальчик спустился вниз и пересек пожарную дорогу. Когда улегся в траве и посмотрел вверх, его лицо казалось маленьким белым овалом.
Перекладины лестницы больше напоминали кольца, чем ступеньки. Тонкие, гибкие подошвы шлепанцев Брюса то и дело грозили с них соскользнуть, но все-таки старик добрался до земли без происшествий.
Уже на склоне мальчик поднялся, когда Брюс подходил к нему.
– Сначала мы должны пойти ко мне домой. Мама вернется туда после работы, перед тем как навестить меня. Возможно, она уже дома. Мы должны остановить ее до того, как мама поедет в больницу.
– Возможно, они следят за домом.
– Но мы должны остановить ее. Эти кричащие люди. Такого не должно случиться с ней. Не должно.
– Хорошо. Сначала пойдем к твоему дому. Но, даже не будь я в таком одеянии, нам следовало бы избегать центральных улиц.
– Я знаю эти сосны, – Тревис указал на рощу. – По другую их сторону Низина.
Низиной назывался бедный район Рейнбоу-Фоллс, расположенный ниже остальных. Убогие коттеджи чередовались там со старыми домами на колесах, и мало кто из тамошних жителей помнил, что лужайки положено регулярно выкашивать.
– Наш дом в Низине, – продолжил Тревис. – Мы доберемся туда незамеченными.
Мальчик направился вниз по склону к соснам, Брюс последовал за ним.
Вечерняя роса еще не сконденсировалась на высокой траве. Холодные зубы ночи кусали голые лодыжки Брюса.
Глава 54
Сумерки только-только начали сгущаться, когда мистер Лисс поднялся на парадное крыльцо и позвонил в дверь дома, стоящего в конце узкой улицы. Никто не отозвался. Он воспользовался отмычками, чтобы открыть замок.
