— До Зелёного пояса уже недалеко, — сообщил нам капитан. — Чуют мои старые кости, скоро быть дождю.
И действительно, уже ночью начался самый настоящий тропический ливень. Тяжёлые капли барабанили по палубе, в кубрике, где ещё недавно царила удушающая жара, теперь некуда стало деваться от сырости. Вещи толком не высыхали, даже если их вешали на камбузе над раскалёнными плитами. Теперь огонь в них не гасили на ночь: ливень, хлеставший три дня и четыре ночи без перерыва, сильно сбил температуру. После захода солнца на палубе уже не поторчишь, покуривая сигару и попивая кукурузное пойло: слишком холодно стало.
— Скоро новая деревня, — сообщил нам капитан. — Угольная. Там борделей нет, надолго останавливаться не будем.
Причина, почему представительницы древнейшей профессии не устроили здесь ещё одного аванпоста, была проста и очевидна. Чем дальше мы плыли на юго-восток, к истокам Великой реки, тем меньше нам попадалось кораблей. Первыми пропали баржи — они перестали попадаться нам ещё пока по берегам тянулись равнины. Затем и пароходы, вроде нашего, стали редкостью, а после — их и вовсе как ливнем смыло. Остались только редкие пакетботы да рыбачьи лодки, ведущие себя всё более нагло, словно считая, что теперь именно они хозяева всей реки. И всё же, раз деревня, где пароходы заполняют ямы углём, стоит на берегу, значит, торговля им идёт, и не только такие, как мы — случайные гости в этих местах — бороздят тут Великую реку.
Угольная деревня встретила нас тишиной, как будто там вымерли все. Однако, завидев «Нэлли» из нескольких хижин вышли люди. Они разительно отличались от обитателей Шлюшьей деревни. Если в первой жили смуглые мужчины и женщины, чертами лица чем-то отдалённо напоминающие уроженцев юга Аурелии, то здесь нас встретили чернокожие, каких мне прежде видывать не приходилось. Я дрался против розалийских солдат из колоний, которые, вроде бы, где-то здесь находятся, но никогда мне не доводилось видеть людей с кожей какого-то почти стального цвета. Может быть, под не таким ярким и жарким солнцем Аурелии они теряли этот оттенок.
Все принявшие сходни «Нэлли» и оставшиеся стоять на небольшой пристани Угольной деревни мужчины были молодыми, крепкими, и все носили оружие. В основном рычажные «леферы» с «мартелями» и ещё какие-то длинные, явно местного кустарного производства. Почти все мужчины щеголяли голыми торсами, накинув на плечи шкуры каких-то хищников или просто вязанные плащи с капюшонами. Штанам же предпочитали набедренные повязки, а обувь и вовсе плели из тростника, наверное. Возглавлял их одетый вполне прилично чернокожий, вооружённый длинным копьём, которое, скорее всего, было даже не оружием, но служило для обозначения его статуса.
По совету капитана, мы с Кукарачей спустились вместе с ним по сходням. Видимо, военных тут уважали, и гном решил, что наше присутствие добавит ему авторитета на переговорах. Как только мы сошли на берег, капитан обратился к вождю с короткой речью на местном наречии — я не понял ни слова, однако раз нас пригласили в большой и самый крепкий из домов деревни, значит, начало переговорам положено.
Мы расселись за круглым столом: вождь, чья одежда аурелийского покроя смотрелась странно, мы с Кукарачей и наш капитан. Кроме вождя от местных, был ещё кто-то вроде жреца или шамана — чернокожий в длиннополом балахоне, скрывающем его фигуру полностью. Он брил голову начисто, сняв даже брови, а на носу его красовалась стальная оправа от очков, но почему-то без линз. Наверное, очки тут считались признаком мудрости. Выглядело немного комично, если не ловить взгляд самого шамана или жреца — внимательный и весьма недружелюбный. Каждый раз, когда он смотрел в глаза, казалось, что это хищник, оценивающий тебя. Прикидывающий, добыча ты или же достойный противник.
— Мы продадим вам уголь, — радушно заявил вождь, легко переходя на язык Аурелии, — у нас его полно в ямах лежит. Хорошо, что он не портится.
— А отчего же его так много? — спросил Кукарача. — Скверные времена настали?
— Прежде к Большому мосту шли баржи одна за одной, — посетовал вождь, говорил он довольно свободно, особенно когда привыкаешь к манере коверкать слова, — он жрал людей как Я-Те-Вео
[8]. Ненасытная утроба!
Большой мост — единственный мост через Великую реку, за который постоянно идёт самая настоящая война. Без перерывов она длится уже больше десяти лет: контроль над переправой оспаривают Коалиция и Альянс, не желая уступать стратегическое преимущество. Воистину ненасытная утроба у войны — сколько в неё жизней не кидай, а ей всё мало будет. Здесь кровь льётся — не хватило, теперь ей и Аурелию подавай.
— Так что же, драка за мост закончилась? — удивился наш капитан.
— Теперь по Реке никто не возит туда ни людей, ни грузы. Боятся демона.
— Демона? — кажется, вопрос задали мы все трое хором.
— Выше по течению, между нами и мостом поселился демон, — впервые вступил в разговор шаман. Говорил он куда чище вождя и слов почти не коверкал. — Его породила кровь, пролитая в воды Реки на мосту, и жизни, что были отняты там, и страдания тех, кто умирал там в муках. Теперь он жрёт всех, кто идёт по Реке к мосту. Прокляты те воды, и покуда мост не рухнет в Реку, никому более не пройти к нему.
— И откуда стало известно о демоне?
— Корабли пропадать стали, — пожал плечами вождь, — сначала грешили на разных бандитов речных — хватает у нас в округе всякого люда. Военные суда не трогали — все думали, боятся их пушек и пулемётов. А потом пропала целая баржа с солдатами. Даже не пропала, её прибило к опоре моста. Пустую. Почти. Там только двое или трое остались — и те разума лишились напрочь. Бормотали о тумане над водой и руках, что лезут из стен и утаскивают в туман.
— А вы откуда знаете об этом? — спросил я.
— Тех бедолаг, что пережили нападение демона, нам на попечение оставили, пока за ними сушей не приехали, — пояснил вождь, — Они как с баржи сошли, обратно ни в какую: дрались, орали, бились в судорогах, пена изо рта шла.
— Демона боялись, его тень висела над той баржой, — добавил шаман.
И всё же мы пренебрегли их предупреждениями, заполнили ямы углём, который нам продали за бесценок — всё равно никому он тут не нужен. Печей, несмотря на ночной холод, тут не было, местные обходились дымными очагами.
Сразу после отплытия мы собрали импровизированный военный совет прямо на шканцах. Капитан сам стоял у руля, отправив нескольких матросов высматривать первые признаки появления тумана. Кукарача зачем-то приказал расчехлить пушку, хотя вряд ли трёхдюймовое орудие поможет против демона. Пеппито и Эрнандес занялись этим, а Чунчо со Святым забрались к нам на шканцы. Полковник вкратце пересказал им нашу беседу с вождём и шаманом Угольной деревни, и тут Святой удивил всех.
