Как и было обещано, мы быстро и чисто покончили со всеми в бункере. Кажется, трирский офицер хотел что-то сказать — он даже вскинул руки в жалкой попытке защититься. Вот только это его не спасло.
— Закладывай гранаты под тела — и уходим.
С этим Миллер справлялся лучше меня. Минировать тела — практика гнусная, но сейчас надо привлечь как можно больше внимания к этому бункеру. Тогда шансы уйти из того, где хранится карта минных заграждений, немного подрастут.
Когда с этим делом было покончено, мы вышли в коридор и вместе со штурмовиками направились к центральному-шесть. Система тоннелей и переходов, связывающих между собой укрепления Недрева, за прошедшие с начала осады месяцы настолько выросла и усложнилась, превратившись в настоящий подземный город, чьи улицы изредка выходят на поверхность, что без указателей давно уже не обойтись. Мы следовали им, и чем дальше, тем меньше мне нравилось, что они уводят нас всё глубже и глубже.
— Это же почти центральный донжон старой крепости, — сказал Миллер, пока мы шагали по пустому коридору и появилась возможность поделиться опасениями друг с другом.
— Название должно говорить само за себя, — пожал плечами я. — Да и с каждым разом карту прячут всё надёжнее.
— Попахивает ловушкой, — заметил Миллер.
— Просто воняет, — кивнул я, — но раз уж влезли, без карты возвращаться глупо.
Но нас обоих интересовал один вопрос — положили ли в эту мышеловку сыр? Ответ на него ждал нас в штабном бункере центральный-шесть.
Мы снова вошли внутрь, как к себе домой, только штурмовиков на сей раз оставлять по ту сторону не стали. Слишком уж высокие чины то и дело шастали по коридорам в этой части укреплений. Кто угодно может прицепиться, а услышав чудовищный акцент, поднять тревогу.
Внутри нас ждали вовсе не штабные офицеры, а один мой очень неприятный знакомый и с ним отряд бойцов, вооружённых новенькими астрийскими пистолет-пулемётами «Ригель». Для встречи он надел на полевую форму золотые полковничьи погоны — этот ублюдок вообще любил глупые эффекты. И, надо сказать, они ему удавались.
Когда мы вошли, он стоял спиной к двери и обернулся к нам, демонстрируя новенькие погоны. Левая рука, как пришитая, лежит на рукоятке сабли, правой же он подкручивал лихой кавалерийский ус.
— Я уже начал опасаться, что не дождусь вас, — произнёс граф Хоттек, начальник контрразведки Недрева, громадная заноза в заднице что у нас, что у собственного командования. Несмотря на то, что воевали в урбе розалийцы, контрразведкой руководил астрийский граф, из-за запутанной системы командования в Священном Альянсе не подчиняющийся никому в гарнизоне Недрева. И этим граф Хоттек пользовался напропалую. Конечно, если бы он оказался не настолько эффективным руководителем, то быстро расстался бы с должностью — да только его можно обвинить в чём угодно, но только не в отсутствии результатов. И, похоже, я вполне могу стать одним из них.
— Думаете, их хватит, чтобы с нами справиться? — кивнул я в сторону астрийских штурмовиков, одетых в полевые мундиры, но под ними видны были белые рубашки с отложными воротниками и чёрные галстуки — гвардия.
— Чтобы нашпиговать свинцом четверых — вполне, — кивнул граф. — Я, конечно, предложу вам сложить оружие, но…
— Можете поцеловать меня в задницу, — отмахнулся я и, падая на колено, вскинул к плечу приклад карабина.
Недавно поступивший на фронты Г-99 — самозарядный карабин, сам по себе был отличным оружием. То, что не приходится передёргивать затвор после каждого выстрела, уже сильно облегчает работу по уничтожению врага. Однако, когда Тонкий прослышал о том, что есть уже автоматические винтовки, стреляющие очередями, что твой пулемёт, он загорелся этой идеей. Несколько недель гоблин сидел в своей мастерской, делая редкие вылазки на склады за деталями и оборудованием, которое ему было нужно. Миллер тогда клял его на чём свет стоит, ведь именно ему приходилось общаться с разъярёнными снабженцами, у которых пропадало то, что сумел стащить Тонкий. Такими мелочами, как запрос или декларация, гоблин пренебрегал. Но итог оправдал всё. Самозарядные карабины Г-99, переделанные Тонким, теперь могли стрелять короткими очередями в три патрона.
И это стало крайне неприятным сюрпризом для графа Хоттека и его гвардейских штурмовиков.
Они были достаточно опытными бойцами — и вскинули свои «ригели», как только мы начали действовать. Они вполне могли залить всё помещение свинцом, прежде чем мы сделаем и пару выстрелов. Но три винтовочные пули имперского калибра
[5] вместо одной серьёзно склонили чашу весов на нашу сторону. Мы успели скосить почти половину отряда штурмовиков, прежде чем те открыли огонь. «Ригели» застучали словно взбесившиеся швейные машинки.
Я перекатом ушёл от длинной очереди, выбившей крошку из бетона там, где я находился мгновение назад. Снова нажал на спусковой крючок — и целившийся в меня гвардеец повалился на пол с тремя пулями в груди и животе.
От стандартных моделей наши карабины отличались ещё и увеличенным магазином. Какой прок от стрельбы короткими очередями, если в запасе только пять патронов. Хитрые магазины, что поставил на наши карабины Тонкий, давали возможность сделать пять очередей — полтора десятка пуль дают серьёзное преимущество даже над автоматчиками.
Ещё двое гвардейцев Хоттека повалились на пол, срезанные Миллером и одним из моих бойцов. Второй штурмовик из моего отряда стрелял из пистолета — левая рука его висела плетью, а рукав стремительно пропитывался кровью. Плохо. Парень уже не жилец.
Отвлекаться не стоило. Взгляд в сторону чуть не стоил жизни мне самому. Я едва успел нырнуть вниз, уходя от новой очереди. Гвардеец повёл следом за мной стволом пистолет-пулемёта, однако тот внезапно перестал тарахтеть, стукнул бойком вхолостую. Враг выдернул опустевший магазин — и это было большой ошибкой. Лучше бы попытался застрелить меня из пистолета, может, и успел бы.
Я даже не в него выстрелил первым: пока он не представляет опасности. Я всадил три пули во вскинувшего пистолет-пулемёт гвардейца, целящегося в Миллера, а потом прикончил и того, кто сменил магазин. Тот как раз наводил оружие на меня, наверное, считая, что я снова отвлёкся, став лёгкой мишенью.
Я считал выстрелы и знал, что эта очередь опустошит магазин моего карабина. Так что характерный звонкий удар бойка не стал для меня новостью. Я не стал перезаряжать оружие, выхватил пистолет и нож и ринулся в рукопашную. К этому штурмовики Хоттека оказались не совсем готовы, но стоит отдать им должное: сориентировались быстро.
Первым делом я едва не схлопотал очередь прямо в лицо — в последний миг успел отбить в сторону ствол «ригеля» ножом. Дважды выстрелил в штурмовика, и прежде чем тот рухнул на пол, перехватил его, используя как живой щит. Девятимиллиметровые пистолетные пули даже на такой дистанции не пробьют тело насквозь, чтобы навредить мне. И всё равно, когда сразу трое врагов развернулись в мою сторону и всадили в труп, которым я прикрывался длинные — в десяток патронов каждая — очереди, мне стало не по себе. Не за каменной стеной же.
