- Мне сказали, что это автомобильный домовой, - объяснила Настя, - можно он тут посидит?
- А не упадет?
- У него на спине липучка, - Ася прикрепила симпатичного большеглазого домовёнка к стеклу, и они продолжили маршрут втроем.
- Я тоже хочу поздравить тебя с рождеством, - сказал Женя, взглянув еще раз на соломенного пассажира. – Но тебе придется взять подарок самой, а то я сейчас как-то занят. Загляни на заднее сидение.
Настя повернула голову назад.
- Этот синий блестящий сверточек мне? – робко спросила она, с интересом разглядывая красиво упакованный пакет.
- Тот, что с алым бантиком? – веселясь, уточнил Женя.
- Тот что с бантиком, - подтвердила Настя.
- Тебе, - посмотрев с улыбкой на неё, ответил Евгений.
- Спасибо, - отозвалась девушка и положила сверток к себе на колени. Немного помедлив, бережно развернула бумагу. В пакете с фирменной французской эмблемой оказался шарф-платок цвета кофе с молоком, расшитый мелкими золотыми нитями и пара перчаток из той же мягкой тонкой шерсти с золотой вышивкой на запястьях.
Теплый цвет шарфа как нельзя лучше подходил к белому полушубку Насти, накинув его поверх, она примерила перчатки и растроганно посмотрела на Женю.
- Благодарю, такая красота, - нежно произнесла Ася. – Ты прекрасно умеешь выбирать подарки.
- Значит, не разучился, - довольно согласился Женя. – Очень рад, что тебе понравилось.
- Очень понравилось, но может ты всё же раскроешь свой секрет, куда мы едем?
- Четыре года назад мне посчастливилось найти место самое лучшее на всей земле, по крайней мере, для меня. Хочу проверить насколько мы с тобой схожи.
- По-моему, мы две противоположности, - решила Настя после секундных соображений. - На твоем месте у меня бы терпения не хватило меня выносить. Нет, не смейся, я честно говорю. Вот, например, когда ты понял кто я? Уверена, что до этого момента я успела тебе надоесть, и ты не раз подумал, зачем со мной связался.
- Не скажи, - жизнелюбиво возразил Женя. – Ты, почему-то запомнилась мне с первого взгляда, и я часто думал, что именно ты как нельзя лучше похожа на ту, которую я ищу. Поэтому я решил, что обязательно должен убедиться. Ты и представить себе не можешь, какой я счастливый был на свадьбе твоей сестры Ларисы, увидев на земле твою риторику.
- Какой ты у меня догадливый, - улыбнулась Настя, - и очень очень терпеливый.
- Ты тоже хорошая. А еще ты постоянно меня чем-нибудь удивляла.
- Вообще то я не удивлять тебя хотела, а заставить оставить меня в покое, - неприятно признала Ася. – Но чем я тебя могла удивлять, что-то не припомню?
- Например, мы с тобой еще не совсем познакомились, ты возвращалась грустная с работы и я спросил, что у тебя случилось, ты ответила, что тебя достал Ондер, чем весьма сильно меня ошеломила, потому что я чуть было, не спросил, что же я такого сделал, но вовремя догадался - речь совсем не обо мне.
- Извини, я мало интересовалась тобой. Расскажи мне о своей семье. У тебя необычная фамилия, она что-нибудь означает?
- Не знаю чем она необычная, - Женя уверенно ехал по скользкой дороге, временами поглядывая в сторону пассажирского кресла. – На турецком языке означает «лидер», поэтому отец и назвал свою компанию по фамилии.
- А как зовут твоих родителей, у них должны быть турецкие имена, они ведь там родились?
- Как папу зовут ты, наверное, знаешь, просто имя Борис произносится с другим произношением и пишется через «а». Мама Акджан, но на работе её прозвали Жанна Юсуповна.
- Ирина, как её зовут? – спросила Настя, заинтересовано слушая.
- Ширин, практически тоже самое. В переводе с турецкого «Барыш» означает мир, «Акджан» - белая душа, что вполне соответствует маминому призванию. Удивительно, но мой дедушка, носящий имя Тимур, в прямом переводе означает металл, и он был первым, кто начал в нашей семье бизнес связанный с металлургией.
- Ты забыл рассказать о себе, - добродушно упрекнула Ася. – Как зовут тебя, и что значит твое имя?
- При рождении мне дали имя Дженгиз, значащее океан.
Женя замолчал, и Настя попросила рассказать еще о ком-нибудь из его родных.
- Прости, но об остальных я знаю немного. У меня так много родственников в Турции, что со счета можно сбиться. Раньше, прежде чем поехать в гости, нам с Ирой родители проводили инструктаж, кто кому кем приходится и как зовется. Там к каждому члену семьи своя приставка полагается.
- Ты же как истинный турок должен знать свои корни.
- Во мне турецкого гораздо меньше, чем русского и американского. Мои родители так и не смогли понять, почему их ребенок с детства отменно говорил на английском, сносно справлялся с русским и совершенно не был способен к изучению турецкого.
- Никогда не пробовал рассказывать им о том, что помнишь? – спросила Настя.
- Нет, - засмеялся, качая головой, Женя, - мои родители чистейшие скептики. Врач и бизнесмен, они никогда не поймут и не поверят, что в мире есть вещи, не поддающиеся научному или логическокму объяснению. Это за пределами их мировоззрения. Я своих родителей люблю, и мне не хочется рисковать их психическим здоровьем.
- Выходит только в нашей семье не принято заботиться о нервах друг друга, - вздохнула Ася, пряча теплую улыбку. – Мои родители вынуждены понимать не понимаемое.
На какое-то время они замолчали. Снегирева любовалась видами заснеженных домов очередного проезжаемого поселка, Женя вел машину по скользкой серой дороге. Им было очень хорошо вдвоем, как и когда-то давно, точно время сделало пируэт и повернуло вспять, возвращая прошедшие дни, лишь окружающий мир немного изменился, сами же они остались прежними, по-прежнему влюбленными и любящими, по-прежнему счастливыми.
Настя с удивлением проводила знак, оповещающий о конце Московской области и начале Тверской.
- Мы едем в Европу? – смеясь, спросила она не имея ни малейшего представления, куда они могут направляться.
- Мы и сейчас не в Азии находимся, - весело отозвался Женя.
Не доезжая Княжьих Гор, он свернул на плохо расчищенную проселочную дорогу. Миновав указатель с ближайшей деревней машина еще раз свернула и медленно стала пробираться сквозь стройные ряды занесенных толстым слоем снега сосен и елей. Бело-зеленый массив зимнего хвойного леса мгновенно уносил сознание в непередаваемую прекрасную сказку, светлую и добрую. Ничто не могло передать дух русского рождества как лес со всей своей мощью, невероятной тишиной, казавшейся после столичного шума чем-то невообразимым и неземным. Узкие конусы еловых макушек и пышные куполообразные шапки сосен устремлялись к ясному голубому небу. Воздух переполнялся ароматами свежей хвои и легким, немного колючим морозцем. Покой свободной практически дикой природы нарушался ровным гудением машинного мотора и приятным поскрипыванием утрамбованного снега под шинами.
