Амрена поуютнее устроилась на стуле.
– История рассудит этот меч. – Она снова посмотрела на длинные кожаные ножны, и ее глаза потемнели. – Осталось узнать, послужит ли он добру или злу.
Усилием воли Кассиан унял дрожь в теле. Казалось, будто сама судьба слышала слова Амрены и содрогнулась.
– Любишь ты произносить высокопарные фразы, – заметил он Амрене.
Амрена хмуро посмотрела на него и встала.
– Я возвращаюсь в постель. – Она ткнула пальцем в сторону Ризанда. – Спрячь эти игрушки так, чтобы никто не нашел. И будь ты проклят Матерью, если осмелишься хоть что-то вытащить из ножен.
– Конечно, – поспешно согласился Риз, на усталом лице которого была написана откровенная скука.
– Я серьезно, парень, – сказала Амрена. – Не вздумай доставать оружие из ножен.
Прежде чем уйти, она обвела взглядом всех троих:
– Каждого касается.
Амрена ушла. Какое-то время единственным звуком в кабинете было тиканье напольных часов. Риз рассеянно смотрел на них, потом сказал:
– Я так и не нашел способа помочь Фейре с родами.
Кассиану сдавило грудь.
– Ты же виделся с Драконием и Мирьямой.
Риз покачал головой.
– У сирфемов другие крылья: гибкие и закругленные. А у иллирианцев костистые. Поэтому роды могут погубить Фейру. Дети Мирьямы проходили по родовому пути, поскольку их крылья легко сгибались. Так обстоит дело со всеми человеческими женщинами, рожавшими от сирфемов.
У Риза дрогнул кадык, а его последующие слова грозили разбить Кассиану сердце.
– Я и не подозревал, сколько надежд возлагал на эту встречу, пока не увидел на их лицах сожаление и страх. Пока Драконий не обнял меня, чтобы я не распался на части.
Кассиан подбежал к Ризу и обхватил его за плечи:
– Будем искать дальше. Как насчет Тесана?
Риз расстегнул верхние пуговицы на черном сюртуке, показав кусочек татуированной груди.
– Знания Двора зари нам бесполезны. Перегрины подобны сирфемам. Можно сказать, дальние родственники. Их целители умеют извлекать младенца в перевернутом положении, не повреждая при этом его крыльев. Но опять-таки, у перегринов крылья тоже гибкие.
Подойдя к Ризу, Азриель положил ему руку на плечо.
Часы отсчитывали секунды, жестоко напоминая о неумолимом приближении к страшному событию. С каждым тиканьем Кассиан все отчетливее понимал: Ризу и его окружению требуется чудо.
– Фейра так и не знает? – спросил Азриель.
– Нет. Она знает, что роды будут тяжелыми, но о том, что они могут стоить ей жизни, я пока не говорил.
Риз перешел на разговор по связующей нити, поскольку не мог произнести такое вслух: «Я не говорил ей, что кошмары, терзающие меня по ночам, связаны не с прошлым, а с будущим».
– Так почему бы не сказать ей правду? – спросил Кассиан, снова сдавливая ему плечо.
– Не могу я посеять в ней страх, – почти простонал Риз. – Не могу отнять у нее радость, которая вспыхивает в ее глазах всякий раз, когда она кладет руку на живот. – У него дрогнул голос. – Этот ужас сжирает меня заживо. Я стараюсь находить себе занятия, но… и ведь не с кем поторговаться за ее жизнь, нет таких богатств, чтобы купить ей возможность жить дальше. Я ничем не могу ей помочь. Не могу ее спасти.
– А Хелион? – спросил Азриель, глаза которого были полны душевной боли.
– Я вчера говорил с ним. Дождался, когда Фейра отправится домой, и на коленях умолял поискать в его обширных библиотеках сведения, которые помогли бы ее спасти. Он обещал дать задание всем своим главным библиотекарям и ученым. Ведь наверняка в прошлом кто-то сталкивался с такими случаями и изучал их. Может, даже находил способ извлечь крылатого младенца из чрева матери, не приспособленного для таких родов.
– Не будем терять надежду, – сказал Кассиан.
Риз наклонил голову. Черные шелковистые волосы скрыли его глаза.
Кассиан перевел взгляд на Азриеля, чье лицо было красноречивее слов: надежда не спасет Фейре жизнь.
Кассиан с трудом сглотнул и посмотрел на три клинка в черных ножнах.
Эфесы мечей и кинжала были обыкновенными. Чего еще ожидать от деревенского кузнеца? Да, он делал искусные вещи, но отнюдь не произведения искусства. У эфеса длинного меча была простенькая крестообразная гарда, а сам эфес оканчивался таким же простым закруглением.
Гвидион – последний из магических мечей – был темным как ночь и таким же прекрасным.
Кассиану вспомнились его детские игры с Ризом и Азриелем. Сколько их было? Мальчишеское воображение превращало длинную палку в Гвидион. Сколько приключений они рисовали себе в мечтах, убивая волшебным мечом драконов и спасая принцесс?
А настоящая принцесса Риза сама убила дракона и вызволила его из плена.
Но если Амрена права… Кассиан не представлял, в каком еще уголке мира могли бы появиться сразу три магических клинка.
Возможно, это единственные такие клинки в нынешнем мире.
Не в силах побороть любопытство, Кассиан забарабанил пальцами по столу.
– Давайте посмотрим, – предложил он.
– Амрена запретила, – напомнил Азриель.
– Амрена отправилась досыпать, – усмехнулся Кассиан. – И нам вовсе не нужно к ним прикасаться. – Он похлопал Риза по плечу. – Примени свою хитроумную магию, чтобы извлечь эти штучки из ножен.
– Это дурная затея, – сказал Риз, поднимая голову.
– Замечательная фраза, – подмигнул ему Кассиан. – Ее надо написать на гербе Двора ночи.
В глазах Риза вспыхнули звездочки. Азриель пробормотал молитву.
Сделав несколько успокоительных вздохов, Риз направил магическую силу на длинный меч. Вскоре тот оказался у него в руках.
– Тяжелый, – заметил Риз, сведя брови от усердия. – А не должен быть. Такое ощущение, что он противится моей магии.
Он убрал руки. Меч повис в воздухе над столом, встав перпендикулярно, словно находился в невидимой оружейной стойке.
Кассиан внутренне напрягся. Риз наклонил голову. Его магия ощупывала эфес и ножны.
– Кузнец так и не сказал, что́ в этом оружии проклято. Сам он наверняка несколько раз брал их в руки. Потом почувствовал их силу и тогда решил принести сюда. Стало быть, это не меч смерти, готовый отсечь каждую руку, легкомысленно его коснувшуюся.
– И все же будь осторожен, – проворчал Азриель.
Хищно улыбнувшись, Риз направил свою магию, приказав вытащить меч из черных ножен. Меч противился; то ли вообще не хотел извлекаться, то ли сопротивлялся магии Ризанда.
И все же, дюйм за дюймом, ножны сползали с меча, обнажая светящуюся сталь. Да, она по-настоящему светилась, будто в металл добавили лунного света.
