– Если встанешь и начнешь двигаться, быстро согреешься, – сказал Кассиан.
Она лишь закинула ногу на ногу.
– Если хочешь сидеть и мерзнуть два часа подряд, изволь.
– Вот и хорошо.
– Вот и хорошо.
– Вот и хорошо.
– Успеха тебе, Нес.
Он насмешливо посмотрел на нее, зная, что ее бесит его усмешка и имя, сокращенное на фэйский манер. Пройдя на середину площадки для упражнений, Кассиан остановился, выравнивая дыхание.
Неста не ответила. Кассиан прогнал все мысли и позволил телу начать движения, которые он совершенствовал пять веков подряд.
Первоначальные шаги напоминали телу о необходимости включаться в работу. Потягивания, дыхательные упражнения, последовательное сосредоточение на всех частях тела: от кончиков ног до крыльев. Пробуждение тела.
Потом начнутся настоящие упражнения. Более изматывающие, чем эти.
Кассиан впал в привычный ритм дыхания и движений и почти не думал о женщине, сидящей на камне.
«А ты и дальше протягивай ей руку».
Под конец упражнений Кассиан взмок и тяжело дышал, с удовлетворением отмечая, что Неста совсем окоченела.
Но даже холод не заставил ее сдвинуться хотя бы чуть-чуть. Как села, так и приклеилась.
Вытирая вспотевший лоб, Кассиан заметил, что ее губы посинели. А вот это уже никуда не годится.
– Иди обожди меня там. – Он махнул рукой в сторону дома матери Риза. – У меня есть кое-какие дела.
Неста не шевельнулась.
Кассиан округлил глаза.
– Выбирай: мерзнуть здесь еще час или пойти в дом и согреться.
Неужели она настолько упряма?
К счастью, лагерь накрыло порывом ледяного ветра. Это заставило Несту покинуть камень и пойти к дому.
Внутри было по-настоящему тепло. В громадном закопченном камине, занимавшем бо́льшую часть основной гостиной, трещал огонь. Должно быть, Фейра или Риз постарались. Кассиан придержал дверь. Неста прошмыгнула внутрь, растирая озябшие руки.
Войдя, она огляделась. Посмотрела на кухонный стол возле окон, на простенький диван, занимавший вторую половину комнаты. Узкая лестница вела наверх, где было еще две комнаты. Одна из них с детства была комнатой Кассиана. Первая комната в его жизни, где он провел свою первую ночь под крышей.
Этот дом был его первым настоящим домом. Он знал здесь каждую царапину и щербину, каждую зазубрину и подпалину. Все это сохранялось благодаря магии. Вмятина у основания перил была оставлена его головой. Это случилось в одну из их бесконечных потасовок. Пятно на старом красном диване от пролитого эля – тоже его рук дело. Им тогда было по шестнадцать лет. Они впервые остались на ночь одни. Мать Риза отправилась в Веларис – навестить мужа, что делала редко. Они тогда здорово напились, и Кассиан, чьи мозги были залиты элем, не удосужился убрать пятно сразу, пока оно свежее. Риз перебрал еще сильнее, поскольку мешал эль с крепким вином. Он хвастался, что силой магии уберет пятно, однако перепутал заклинания, отчего пятно еще сильнее въелось в обивку. Они переложили диванные подушки, чтобы скрыть проделку от матери Риза, но она, вернувшись утром, сразу же это заметила.
Возможно, дело было даже не в подушках, а в том, что все трое еще не успели протрезветь. Аз вообще безостановочно икал.
– Раз уж ты обожаешь сидеть, почему бы не посидеть с удобством? – Кассиан указал на кухонный стол.
Неста не ответила. Он повернулся: она стояла перед камином, крепко обхватив себя за плечи. Отсветы пламени плясали на ее красивых волосах. На него она даже не взглянула.
Она всегда умела стоять неподвижно. Даже будучи человеком. Преображение в фэйку лишь усилило эту способность.
Неста смотрела на огонь так, словно тот что-то шептал ее пылающей душе.
– На что ты смотришь? – спросил Кассиан.
Она вздрогнула, вспомнив, что в доме не одна.
Треск полена в камине снова заставил ее вздрогнуть.
Не от удивления. От ужаса. От страха. Кассиан это заметил.
Он смотрел то на нее, то на огонь. Где сейчас путешествовал ее разум? Какие ужасы ей вспоминались?
Лицо Несты было бледным. Серо-голубые глаза подернулись тенью.
Кассиан знал это выражение и видел так часто, что потерял счет.
– В деревне есть несколько лавок, – сказал он, сознавая свою полную неспособность вывести Несту из ее внутренней пустоты. – Соскучишься здесь, прогуляйся по ним.
Неста по-прежнему не отвечала. Больше не пытаясь ее разговорить, Кассиан молча удалился.
9
Колокольчик над дверью приветливо звякнул. Неста вошла в тепло деревенского магазинчика.
Пол из новеньких сосновых досок был натерт до блеска. Таким же новым был и прилавок. За прилавком виднелась дверь, открытая в заднее помещение. Здесь торговали мужской и женской одеждой. Часть товара была представлена на манекенах, остальное аккуратными стопками выложено на прилавке.
Из задней комнаты вышла темноволосая женщина. Ее коса поблескивала под фэйским светом, освещавшим магазинчик. Лицо женщины было своеобразным: резкие черты и вдруг полные губы. Глаза, чуть вытянутые уголками вверх, и бежевая кожа говорили о предках из других земель. Возможно, они переселились сюда из Двора зари. Взгляд был ясным и открытым.
– Доброе утро, – приветливо поздоровалась хозяйка магазинчика. – Желаешь что-нибудь купить?
Возможно, она узнала Несту, но виду не подала.
– Ищу что-нибудь потеплее, чем этот наряд. – Неста указала на свои доспехи. – Он продувается насквозь.
Женщина произнесла какое-то непонятное слово и посмотрела в окно, на пустую улицу. Может, беспокоилась, что местные увидят Несту в ее магазине? Или ждала других покупателей?
– Воины такие горделивые дурни. Коченеть будут, но не признаются, что им холодно в доспехах. Говорят, что им тепло и даже жарко.
– Вообще-то, доспехи достаточно теплые, – созналась Неста. Ей понравились слова продавщицы про горделивых дурней. Похоже, эта женщина, как и она, не жаловала местных мужчин. – Но я не привыкла к здешним холодам.
Женщина хмыкнула, приподняла часть прилавка и, выйдя к Несте, оглядела ее с головы до пят.
– Я не торгую доспехами, но разузнаю, можно ли изготовить для тебя доспехи на овчине. Ты часто упражняешься? – Она кивнула в сторону площадок, невидимых отсюда.
– Я не упражняюсь. Я… – Неста пыталась подобрать нужное слово. Не могла же она сказать, что из-за собственного упрямства мается здесь дурью. – Я просто наблюдаю.
– Понятно. – Глаза женщины сверкнули. – Значит, тебя сюда перебрасывают против твоей воли?
