Она захлопнула дверь перед самым его носом.
Потом заперла все четыре замка.
Неужели этот несчастный дурень и впрямь выпрыгнул из окна? Побоялся ее возвращения в спальню? Раздумывая об этом и насвистывая себе под нос, Кассиан спустился по скрипучей лестнице и отправился искать еду.
Ему сегодня очень понадобятся силы. Особенно когда Неста услышит, зачем младшая сестра ее позвала.
Неста Аркерон не знала, как зовут фэйца, которого она вчера привела к себе.
Напрягая затуманенную вином память, она пыталась вспомнить вчерашний вечер, пока брела к себе в спальню, огибая стопки книг и груды одежды. Вспомнились его жаркие взгляды в питейном заведении, такую же жаркую встречу их ртов. Вспомнился пот, струившийся по ее телу, когда потом, в постели, она скакала на нем, как на лошади, пока наслаждение и выпитое вино не погрузили ее в благословенное забвение. А вот имени она не вспомнила.
Когда Неста толкнула дверь сумрачной, тесной спаленки, ее гость наполовину высунулся из окна. Кассиан наверняка притаился где-то поблизости, чтобы поглазеть на этот жалкий исход. Белье на кровати с медными столбиками было сильно измято; простыни свисали, касаясь скрипучих неровных половиц. Повернувшись на расхлябанных петлях, оконная рама ударилась о стену. Только теперь мужчина решился посмотреть на Несту.
Он был обаятельным, как и большинство породистых фэйцев. Довольно худосочный (Несте такие не нравились); совсем мальчишка по сравнению с грудой мышц, что совсем недавно подпирала ее входную дверь. Увидев Несту, он поморщился, а когда заметил, во что она одета, на лице появилась гримаса.
Сбросив его рубашку, Неста осталась совсем голой. Фэец распахнул глаза, но запах страха остался. Не перед нею. Он наверняка слышал ее разговор с Кассианом и вспомнил, кем является ее младшая сестра. Следом он вспомнил, как зовут мужа и друзей ее младшей сестры. Можно подумать, для нее самой это что-то значило.
Интересно, каким был бы запах страха этого красавца, узнай он, что Несте он послужил всего лишь средством забыться и удержаться на плаву? Средством унять бурлящую тьму, которая шипела и рвалась наружу с того самого момента, как она вылезла из Котла. Неста еще в прошлом году узнала, что плотские утехи, музыка и выпивка ей помогают. Не совсем, но они хотя бы не давали магической силе выплеснуться. А внутри эта сила продолжала наполнять ее кровь и сжиматься тугими пружинами в костях.
– Теперь можешь выйти через дверь. – Неста бросила фэйцу белую рубашку.
Он натянул рубашку через голову.
– Я… Он до сих пор…
Взгляд фэйца бродил по ее грудям с отвердевшими от утреннего холода сосками, по коже, спускаясь с бедрам.
– Прощай, – бросила ему Неста, толкнув дверь в купальню.
Заржавленную, с протекающим сливом. Но там хотя бы была горячая вода.
Иногда.
Фейра с Элайной не раз уговаривали ее переехать. Неста всегда игнорировала их советы, равно как и все, что услышала сегодня от Кассиана. Она знала: Фейра решила устроить ей взбучку. Наверное, возмутилась, когда получила внушительный счет из питейного заведения. Вчера Неста, не колеблясь, попросила отправить его на имя младшей сестры.
Вспомнив об этом, Неста хмыкнула. Затем повернула холоднющую рукоятку крана. Вода с шипением полилась в щербатую, с ржавыми потеками купель.
Это было ее жилище. Никаких слуг, никаких чужих глаз, следящих за каждым твоим шагом, а потом обсуждающих его. Никаких гостей, пока сама не позовет или пока щеголеватые, бахвалящиеся воины не приобретут обыкновение заглядывать к ней.
Домовая магия барахлила, как и многое в этом доме. Прошло минут пять, пока вода по-настоящему нагрелась и стала годиться для наполнения купели. В прошлом году Неста частенько не желала ждать и обходилась без мытья. Или залезала в ледяную воду и даже не ощущала обжигающего холода. Вместо этого она чувствовала холодные глубины Котла, поглотившего ее целиком, уничтожившего ее человеческую, смертную природу и превратившего ее… вот в это.
Несте понадобилось несколько месяцев, чтобы побороть нарастающую панику при виде воды и заставить себя влезть в купель. Но она вступила в битву с паникой и победила. Она научилась сидеть в ледяной воде, испытывая тошнотворное чувство и дрожа всем телом. Сидеть неподвижно, пока тело не убеждалось, что она сидит в купели, а не в Котле, и находится в своем убогом жилище, а не в каменном замке на острове. Пока не приходило осознание, что она жива и бессмертна… чего не скажешь о ее отце.
Нет, отцовский пепел был давно развеян по ветру, а о его жизни напоминал лишь могильный камень на холме близ Велариса. Во всяком случае, так сказали ей сестры.
«Я полюбил тебя сразу же, как взял на руки», – признался ей отец в последние минуты жизни.
«Не смей прикасаться своими грязными руками к моей дочери». Таковы были последние слова, брошенные в лицо правителю Сонного королевства – этому жалкому червяку, не стоившему и отцовского мизинца.
Ее отец. Человек, который никогда не сражался за жизнь своих дочерей… пока в нем что-то не повернулось. И тогда он помчался спасать людей и фэйцев, но прежде всего – своих дочерей. Ее, Несту.
Геройский, но одновременно глупый и совершенно напрасный порыв.
Неста помнила, как из нее хлынула темная неистовая сила, но той силы не хватило, чтобы остановить правителя Сонного королевства, не дать ему сломать отцу шею.
Всю жизнь она глубоко ненавидела отца, а он по непонятным причинам любил ее. Не настолько, чтобы хоть как-то уберечь ее и двух других дочерей от бедности и голода. Но отцовской любви хватило потом, и он собрал на континенте целую армию, снарядив корабль, названный ее именем.
Она и тогда ненавидела отца. Потом его шея хрустнула. Он умирал, и его глаза были полны не страха, а дурацкой любви к своей старшей дочери.
Отцовские глаза до сих пор преследовали Несту, равно как и презрение, оставшееся в сердце. Оно гноилось, точно рана, вгрызалось в нее подобно магической силе, загнанной вглубь, наполняло все мысли, пока ледяная вода не приводила ее в бесчувствие.
А ведь она могла бы спасти отца.
Конечно, в его смерти был повинен правитель Сонного королевства. Неста это знала. Но не только он. Вина лежала и на ней. Она была виновна в похищении Элайны. Гадание показало ей грядущие события, а она палец о палец не ударила, чтобы помещать захватить их с Элайной в плен. На них охотились, как на оленей.
Бывали дни, когда паника и ужас сковывали тело Несты тугим панцирем. Ей становилось тяжело дышать. Ничто не могло удержать эту жуткую силу, упрямо рвущуюся наружу. Только громкая музыка в питейных заведениях, карточные игры с незнакомцами, нескончаемые бутылки вина и постельные забавы заглушали все ощущения, даря краткие мгновения затишья среди бури, продолжавшей бушевать внутри.
Неста закончила отмываться от пота и прочих следов минувшей ночи. Совокупление с этим фэйцем было довольно сносным. Ей попадались мужчины и получше, но бывали и гораздо хуже. Некоторым мужчинам не хватало даже бессмертия, чтобы усовершенствоваться в любовных утехах.
