— Вот дерьмо, — произнес Лем, понимая, что Уолт прав.
— Если ты мне расскажешь все сейчас, убедишь, что твои люди лучше справятся с этим расследованием, тогда я уйду с дороги. В противном случае я предам это дело всеобщей огласке.
— Ты заставляешь меня нарушить секретность. Это все равно что самому сунуть голову в петлю.
— Никто же не узнает о нашем разговоре.
— Да? Ради Бога, Уолт, зачем тогда ставить меня в такое дурацкое положение? Только чтобы удовлетворить твое любопытство?
Уолт с обидой посмотрел на него.
— Не то ты говоришь, черт тебя возьми. Это не простое любопытство.
— А что?
— Один из моих людей мертв!
Откинувшись на сиденье, Лем закрыл глаза и вздохнул. Уолт должен знать, почему он не может расследовать это дело и мстить за убийство одного из своих людей. Его профессиональный долг и честь не позволят ему отступить, если он не узнает все. Лем почувствовал себя в безвыходном положении.
— Ну что, я пошел к репортерам? — спокойно спросил Уолт.
Лем открыл глаза и ладонью вытер пот с лица. В машине было душно, и ему хотелось опустить стекло. Мимо них, однако, снаружи все время сновали люди, и он не мог допустить, чтобы кто-нибудь услышал то, что Лем собирался рассказать Уолту.
— Ты был прав, ноги растут из Банодайна. В течение нескольких лет они занимаются там оборонными исследованиями.
— Биологическая война? — спросил Уолт. — Разведение нехороших вирусов?
— Возможно, и это тоже, — ответил Лем. — Но бактериологическое оружие не имеет ничего общего с этим делом, поэтому я буду говорить только о тех исследованиях, которые непосредственно относятся к нему.
Стекла в машине начали запотевать, и Уолт включил двигатель. Кондиционера не было, но даже слабый теплый воздух, начавший поступать от вентилятора, приносил некоторое облегчение.
Лем сказал:
— Работа велась по нескольким исследовательским программам под общим названием «Проект „Франциск“». В честь святого Франциска Ассизского.
Удивленно моргнув, Уолт спросил:
— Они назвали военный проект именем святого?
— С названием как раз все в порядке. Святой Франциск умел разговаривать с птицами и животными. А в Банодайне доктор Дэвис Вэтерби работал над проектом, цель которого — достигнуть определенного уровня общения между человеком и животными.
— Изучение языка животных, что ли?
— Нет. Идея заключалась в том, чтобы с помощью последних достижений генной инженерии создать животных с таким высоким уровнем интеллекта, который позволял бы им на равных общаться с людьми и думать на человеческом уровне.
У Гейнса от удивления отвисла челюсть.
Лем сказал:
— Там было несколько исследовательских групп, которые проводили различные эксперименты по проекту «Франциск». Все они финансировались на протяжении по крайней мере последних пяти лет. Так, например, группа Дэвиса Вэтерби занималась собаками…
Доктор Вэтерби работал со спермой и яйцеклеткой золотистых ретриверов, выбранных им для эксперимента, потому что эта порода имеет более чем столетнюю историю. Во-первых, в генетическом коде чистопородных животных ослаблено присутствие наследственных болезней, что давало Вэтерби здоровых и умных подопытных животных. Во-вторых, если в результате эксперимента рождались щенки с какими-нибудь отклонениями от нормы, Вэтерби было проще отличить естественные мутации от побочных эффектов его собственных манипуляций с наследственностью подопытных животных и, таким образом, учиться на собственных ошибках.
На протяжении нескольких лет, стараясь увеличить интеллектуальные способности породы, не производя изменений в физическом облике животных, Вэтерби искусственно оплодотворял сотни генетически измененных яйцеклеток ретриверов, а затем помещал их в матку самок, которым предстояло вынашивать потомство. Самки вынашивали потомство в течение полного срока, а затем Вэтерби изучал новое поколение на предмет выявления повышенного интеллекта.
— Было очень много неудачных экспериментов, — сказал Лем. — Рождались физические уроды, которых приходилось уничтожать. Рождались мертвые щенки. Щенки, которые внешне выглядели нормальными, но отставали в умственном развитии. Вэтерби занимался также генетическим скрещиванием различных видов животных, так что можешь себе вообразить, какие непривлекательные варианты возникали.
Уолт смотрел прямо перед собой на ставшее совершенно непрозрачным лобовое стекло.
— Генетическое скрещивание? Что ты имеешь в виду?
— Видишь ли, он отделял генетические доминанты интеллекта в видах, которые по своей природе умнее ретриверов.
— Обезьяны, что ли? Они ведь считаются умнее собак, так ведь?
— Ну да… обезьяны… и люди.
— Господи помилуй, — сказал Уолт.
Лем направил отражатель вентилятора себе в лицо.
— Вэтерби внедрял этот чужой генетический материал в генетический код ретриверов и одновременно убирал некоторые гены в самой собаке, которые, как он считал, ограничивают ее умственные способности.
Уолт подскочил.
— Но это невозможно! Этот, как ты говоришь, генетический материал невозможно внедрять от одного вида другому!
— В природе это происходит постоянно, — сказал Лем. — Генетический материал переносится от одного вида к другому. И носителем в данном случае является вирус. Ну, скажем, в резус-мартышках живет какой-нибудь вирус. В организме обезьяны этот вирус набирается генетического материала из живых клеток. И эти обезьяньи гены становятся частью самого вируса. Позже, когда вирус поражает человеческий организм, он способен оставить в нем генетический материал обезьян. Возьмем, например, вирус СПИДа. Существует мнение, что некоторые обезьяны и люди годами были носителями этого вируса, но не заболевали самой болезнью; я хочу сказать, стали чистыми носителями. Но потом что-то случилось с обезьянами — какое-то негативное генетическое изменение, которое сделало их не только носителями, но и жертвами вируса СПИДа. Обезьяны начали умирать от самой болезни. Потом, когда вирус попал в человеческий организм, он привнес с собой новый генетический материал, способствующий заболеванию, и вскоре люди уже стали заражать друг друга. Примерно так обстоят дела в природе. А в лаборатории это можно воспроизвести еще более наглядно.
Глядя на запотевшее боковое стекло, Уолт сказал:
— Итак, Вэтерби удалось создать собаку с человеческим интеллектом?
— Это был долгий, медленный процесс, но постепенно приходил успех. И вот меньше года назад родился щенок-вундеркинд.
— Он думает так же, как человек?
— Возможно, не так же, но то же.
— И на вид это обычная собака?
