Плача и смеясь одновременно, она сказала:
— Хорошо.
— Потрясающе, — проговорил улыбаясь Тревис.
Эйнштейн яростно вилял хвостом:
Да, да, да, да, да.
5
В среду четвертого августа по заказу клана Тетранья из Сан-Франциско Винс Наско отправил на тот свет одного стукача по имени Лу Пантанджела. Этот человек выложил на следствии все, что знал, и должен был в сентябре давать показания в суде против членов организации Тетранья.
Джонни Сантини Струна, выполняя поручение клана, проник в компьютерные файлы федеральных властей и выяснил, где обитает Пантанджела. Предатель проживал под защитой двух агентов в безопасном месте в Редондо-Бич, к югу от Лос-Анджелеса. После выступления в суде этой осенью он должен был получить новые документы и переехать в Коннектикут, но его собирались убрать гораздо раньше.
Поскольку Винсу скорее всего пришлось бы ликвидировать одного или обоих агентов, чтобы добраться до Пантанджелы, и дело обещало быть жарким, Тетранья предложили ему очень высокое вознаграждение в шестьдесят тысяч долларов. Откуда ему было знать, что убийство нескольких человек для Винса подарок: это делало работу более — а не менее — привлекательной.
Почти неделю он следил за Пантанджелой, каждый день меняя машины, чтобы его не засекли телохранители. Они нечасто позволяли Пантанджеле выходить из дома, но все же были более уверены в своем убежище, чем следовало бы, поскольку три или четыре раза в неделю разрешали ему позавтракать на людях, выбрав для этого небольшую тратторию в четырех кварталах от дома.
Пантанджела насколько мог изменил свою внешность. Раньше у него были густые темные почти до плеч волосы. Сейчас они были коротко острижены и выкрашены в светло-каштановый цвет. Он носил усы, но теперь сбрил их. Весил на шестьдесят фунтов больше нормы, но за два месяца, проведенных под присмотром телохранителей, похудел почти на сорок фунтов. И все же Винс узнал его.
В среду четвертого августа агенты, как обычно, в час дня привели Пантанджелу в тратторию. В десять минут второго туда же вошел Винс.
В центре зала ресторана стояло восемь столиков, а вдоль боковых стен было по шесть кабинок. Траттория выглядела чистой, но, на вкус Винса, слишком уж итальянской: красно-белые клетчатые скатерти; кричащие стены с изображениями римских развалин; пустые винные бутылки в качестве подсвечников; тысяча пластмассовых виноградных гроздей, свисающих, Бог ты мой, с прикрепленной к потолку решетки и призванных создать атмосферу беседки. Поскольку калифорнийцы обедают рано, по крайней мере по восточным меркам, они и завтракают тоже рано, и к половине одиннадцатого пик посетителей уже схлынул. Вероятно, к двум часам дня единственными посетителями здесь будут Пантанджела, его два телохранителя и Винс, что делало это заведение подходящим местом для убийства.
Ресторан был совсем небольшим, и в это время не работала распорядительница; специальная табличка предлагала посетителям самим занимать места. Винс прошел через зал мимо Пантанджелы с агентами и расположился в соседней кабинке.
Винс тщательно продумал свой туалет. На нем были веревочные сандалии, красные хлопчатобумажные шорты и белая майка с изображением голубых волн, желтого солнца и надписью «Человек из Калифорнии», очки с зеркальным покрытием. В руках он нес открытую брезентовую пляжную сумку с надписью «Мое барахло». Проходя мимо и заглянув в сумку, можно было увидеть туго свернутое полотенце, флакон с лосьоном для загара, небольшой приемник и расческу, но никто бы не заметил спрятанной на дне автоматической винтовки «узи» с глушителем и магазином на сорок патронов. Темный загар помогал ему добиться нужного впечатления: очень крепкого, но стареющего любителя серфинга, свободного, бесхитростного и, возможно, бездумного малого, целые дни проводящего на пляже, из тех мужчин, которые в шестьдесят лет стараются казаться молодыми и пребывают в полном упоении от собственной персоны.
Винс равнодушно скользнул глазами по Пантанджеле и его телохранителям, заметив, что они внимательно посмотрели на него и сочли незаслуживающим внимания и безобидным. Отлично.
В кабинках были высокие обитые материей стенки, и со своего места ему было не видно Пантанджелу. Зато хорошо слышно, как он и его сотрапезники время от времени перебрасываются словами, в основном о бейсболе и женщинах.
После недельной слежки Винс знал: Пантанджела никогда не уходит из траттории раньше половины третьего, обычно это бывало в три часа, очевидно, потому, что он настаивал на закуске, салате, основном блюде и десерте — полном наборе. Значит, у Винса оставалось время на салат и лингвини с соусом из моллюсков.
Официантке исполнилось лет двадцать, она была яркой блондинкой, хорошенькой и такой же загорелой, как и Винс. У нее были внешность и голос пляжной девочки, и она, принимая заказ, сразу же начала заигрывать с Винсом. Он решил, что она принадлежит к числу тех пляжных нимф, мозги которых так же зажарились на солнце, как и их тело. Вероятно, все летние вечера девчонка проводила на пляже, балуясь всевозможными наркотиками и раздвигая ноги для каждого, кто ее заинтересует, — а таких, должно быть, большинство, — а это значило, что, несмотря на свой цветущий внешний вид, она поражена болезнью. Сама мысль о том, чтобы переспать с ней, вызывала у Винса тошноту, но ему надо было сыграть свою роль, и он начал с ней флиртовать, стараясь показать, что у него текут слюнки при одной мысли о ее обнаженном извивающемся под ним теле.
В пять минут третьего Винс покончил с ленчем. Кроме него, в траттории остались только Пантанджела с двумя телохранителями. Одна из официанток ушла совсем, а две другие были на кухне. Лучше и не придумать.
Пляжная сумка стояла на скамье рядом с Винсом. Он залез внутрь и вынул автомат.
Пантанджела с агентами обсуждали шансы Доджерса попасть на чемпионат мира.
Винс встал, подошел к их кабинке и уложил всех очередью из двадцати-тридцати выстрелов. Короткий, высокого класса глушитель сработал изумительно: выстрелы напоминали речь заикающегося человека, с трудом произносящего слово, начинающееся с шипящей. Все произошло так стремительно, что телохранители не успели достать оружие. Они даже не успели удивиться.
«Сссснап».
«Сссснап».
«Сссснап».
Пантанджела и его охранники испустили дух за три секунды.
Винса передернуло от огромного удовольствия, его захлестнула жизненная энергия чрезвычайной мощи, которую он только что поглотил. Он не мог вымолвить ни слова. Затем дрожащим и трепетным голосом произнес:
— Спасибо.
Отвернувшись от кабинки, Винс увидел официантку, в шоке замершую в центре зала. Широко раскрытыми голубыми глазами она смотрела на убитых, затем медленно перевела взор на Винса.
Прежде чем девушка успела закричать, Винс разрядил в нее оставшиеся в магазине пули — что-то около десяти, — и она упала, истекая кровью.
