Нет, Кремль не замок, не castello. Замок всегда помимо города (опричь него), в договорных с ним отношениях. Московский Кремль есть ограждение дворца, дворцовых храмов, кафедрального собора города и нескольких частновладельческих кварталов с их церквями. Кремленаград, как называется его древнейший достоверный план. Но в постановке опричного деления на Красной площади Кремль представляет замок.
Часть III
На Крестце
Ослепление зодчих
Предание об ослеплении строителей Покровского собора первым обнаруживает напряженность между сторонами Рва – Посадом и Кремлем.
Когда Иван IV боялся Постника и Бармы, он боялся Бармы, а не Постника. Их парность, как и версия соединения двух лиц в лице «Постника Яковлева Бармы», причастны архетипу Китовраса – кентавра, строителя Соломонова Храма. Архетипичен даже смысл имен. Барма есть имя ипостаси царского брата, искателя царства, носителя царственных знаков. Постник есть имя ипостаси первозодчего, смиренного сотрудника царя.
Барма и Постник суть два положения Покровского собора. Нужен был Барма, чтобы увенчать предградие Кремля царственным храмом-городом. Нужен был Постник, чтобы не противостать Кремлю, но сочетаться с ним. Чтоб храму не давалась фронда, но даны были неколебимость, самость и возвышенность престола, алтаря. Не оппозиция Кремлю, а неподвижная позиция вблизи, но вне земной, кремлевской власти.
Блаженный Василий
Эта позиция собора сродни позиции блаженного Василия, юродивого, говорившего не от себя, но от лица небесной власти перед земной. В год царского венчания Ивана Грозного Василий предвестил пожар, так высветливший душу юного царя. Блаженный выговаривал Ивану за мирские думы на молитве. Настоятельно народное прозвание собора: храм Василия Блаженного. Святой Василий – ангел Красной площади.
Легенда утверждает, что блаженный сам собрал на храм, нося в ограду по копейке, а вор, забравшийся в ограду, окаменел на месте. Запись легенды сделана Евгением Барановым в 1920-е, когда столичность, возвратившись на Москву-реку с Невы, искала закладное сокровище первопрестольной. Из Никоновской летописи знаем, что в конце XVI века у Покровского собора была «великая казна», и некоего князя Щепина изобличили в умысле предать огню весь город, чтобы взять ее. Спустя сто лет под храмом был отыскан и засыпан лаз в пещеру, обиталище воров.
Еще рассказывали, будто, умирая, святой Василий отдал собранные деньги царю и лег в готовую могилу посреди ограды. Этой фольклорной записи вторит предание о преставлении юродивого накануне взятия Казани, в тот же год, а не пятью годами позже. Гроб святого, самим царем несомый к месту погребения, – начальный камень храма.
Вот разделение властей по-русски, по-московски: не в горизонте социума, а по вертикали – на неделимую земную и безраздельную небесную.
Местная фабула, фабула места Последнего времени, уточняется: всё здесь об отношении небесной и земной властей.
Чудо девятого престола
«…Дарова ему Бог дву мастеров руских, по реклу Постника и Барму, и быша премудрии и удобни таковому чюдному делу.»
Вдвойне чудному, ибо чудо Покровского собора не только архитектурное.
Согласно тому же Сказанию из Румянцевского сборника, царь «повеле им здати церкви каменны заветныя 8 престолов», – то есть обставлять центральный столп семью столпами. Словно Иван IV видел розу московского начала семиконечной. – «Мастеры ж Божиим промыслом основаша 9 престолов, не якож повелено им, но яко по Бозе разум даровася им в размерении основания».
То есть по высшему, чем царское, внушению.
Продолжим словами другого источника – Пискаревского летописца XVII века:
«И прииде царь на оклад той церкви с царицею Настасиею и с отцем богомольцем Макарием митрополитом. И принесоша образы чюдотворныя многия <и> Николу чюдотворца, кой прииде с Вятки (обретенный в канун события Великорецкий образ. – Авт.). <…> И первое основание сам царь касается своима руками. И разсмотриша мастеры, что лишней престол обретеся…» – То есть престол явился сам. – «И царь, и митрополит, и весь сунклит царьской во удивление прииде о том, что обретеся лишней престол. И поволи царь ту быти престолу Николину: И изволи де Бог, и полюби то место Никола, а у меня да не бысть в помышлении того».
Собор Покрова на Рву и звонница. Реконструкция В.А. Рябова на вторую половину XVI века
И лишь современный событию храма Летописец начала царства говорит, что царь исходно «…велел заложити церковь Покров каменну о девяти верхех».
Ища правду истории, обычно движутся от поздних источников к ранним, от косвенных к прямым. Правда культуры складывается, наоборот, в прямом хронологическом порядке, в порядке пересказывания, переложения и передумывания событий. А правда веры – вовсе в третьем, нелинейном порядке. Сумма известий о чуде есть именно сумма, а не вычитание одного из другого в поисках сухого остатка. Правда веры, как и правда культуры, не сухой остаток, но живая сумма не обязательно тождественных свидетельств.
Собор основан по царскому плану, а выстроен по божественному.
Фабула места, отношение небесной и земной властей, цветет и раскрывается, как роза.
Непременный подле средокрестия путей Никола, споспешник путешествующих, плавающих (а Великорецкая икона прибыла водой), – Никола вырастил восьмую стрелку, лепесток московской розы. География чудесно раздалась до современной и, может быть, еще неполной полноты.
Семь соборов
Строительство Покровского собора было переводом в камень прежней полу-деревянной церкви о восьми верхах, поставленной на скорую память казанского взятия. В ней «церкви древяны семь престолов» помещались «окрест» центрального каменного столпа. Представить этот храм семиконечным мешает точный смысл слова «окрест». Возможнее восьмиконечный план в отсутствие восточного столпа, дабы не загораживать алтарь центральной церкви. Действительно, только центральный столп собора, собственно Покровский, оснащен апсидой. Но и восточный столп не был тем самым нечаянным престолом: он Троицкий. Нечаянным Никольским оказался южный.
Первоначальный план расположения престолов должен был иметь свой смысл. Предполагают связь семи столпов с семью соборными церквями города. Действительно, в эпоху земских и церковных преобразований, венчаемую зданием Покровского собора, Москва с посадами была поделена на сороки – церковно-административные районы (будущие благочиния). Их было семь, с соборными церквями в каждом.
