– Вот и наступил тот самый день в году, а?
Он подвинулся, давая Ане – заклинательнице змей – выйти из комнаты. В руках у нее были карты, которые она развернула перед лицом Калеба.
– Похоже, я в ударе, – протянула она. – Калеб, напомни-ка, каков был финальный счет?
Здоровяк что-то пробормотал себе под нос, с силой захлопнул дверь и произнес:
– Пойдемте, пока мозг у Ани не распух до такой степени, что голова в дверь не пролезет, а?
Из роскоши Отеля из Ниоткуда они вышли в холодную мерцающую пустоту коридоров магазина. От вестибюля, из которого расходились сотни лестниц, они забирались все выше и выше, лестничные пролеты двигались и грохотали вокруг них, пока ребята наконец не оказались в месте, которое было похоже на огромную кладовую. Одна стена комнаты была заставлена вешалками с блестящей одеждой в оранжево-черных с позолотой цветах. На другой громоздились деревянные полки, на которых выстроилось в ряд великое множество черных металлических птичьих клеток. Все они были пустыми. Посреди комнаты стоял стол, на котором восседали сороки мистера Сильвера, чистившие перышки. За ними высилась груда черных конвертов.
– Не те ли это приглашения, которые вчера подписывал мистер Сильвер? – спросил Дэниел.
– Они самые.
– Хочешь, чтобы я их отнес на почту?
У Элли вырвался смешок:
– Нет, все в порядке, мы пошлем их как обычно.
– «Как обычно» – это как?
– Увидишь. Садись за стол и прочти, пожалуйста, имя на первом конверте.
Дэниел держал в руках приглашение и смотрел, как Элли направляется к многоуровневым вешалкам с одеждой в сопровождении Калеба, Ани и сорок. Между ними были расположены лестницы на колесиках, позволявшие легко забираться наверх и свободно перемещаться между рядами.
– Это приглашение для мистера Рэдклиффа Боуна, – прокричал Дэниел.
Элли кивнула и начала забираться по лестнице, двигаясь взад-вперед среди рядов одежды. Над ней кружились сороки.
– Это подойдет, – решила она, обнаружив блестящий черный костюм, усыпанный сверкающими оранжевыми камнями.
Она протянула наряд сорокам, которые, спикировав, забрали его у нее из рук и опустили на стол перед Дэниелом.
– Что теперь? – спросил мальчик.
– Положи костюм на стол, а приглашение на него.
Так аккуратно, как только мог, Дэниел выполнил поручение. Едва бумага коснулась ткани, костюм пришел в движение и сам собой, складка за складкой, изящно сложился, превратившись в… птицу. Ткань обрела форму крупного ворона с крыльями из сияющего черного шелка и клювом, украшенным россыпью янтарных камушков. Вместо глаз у птицы красовались две большие оранжевые пуговицы.
– Эмм… Элли? Костюм превратился в птицу. Так и было задумано?
– Конечно! – отозвалась девочка так спокойно, как будто речь шла о самой обыденной вещи на свете. – Хватай ее и сажай в клетку, пока не улетела!
Ворон уже расправил огромные крылья. Дэниел, крадучись, приблизился к нему. Птица уставилась на мальчика пуговичными глазками. Мальчик прыгнул, схватил ворона и понес его, рассерженно бьющего крыльями, к одной из клеток, стоящих неподалеку. Когда клетка закрылась, Дэниел вытер пот со лба и взглянул на Элли, которая явно наслаждалась его мучениями.
– Молодец, Дэниел, – похвалил Калеб, тоже забираясь к вешалкам верхнего ряда. – А теперь – за работу, приглашений осталось всего сто пятьдесят!
Той ночью, едва часы пробили полночь, Дэниел, Элли, Калеб и Аня выставили сто пятьдесят одну клетку к дверям магазина. Калеб и Аня, конечно, пройти сквозь бордовую портьеру не могли. Несколько раз Дэниел замечал, как Калеб отчаянно пытается увидеть из-за занавеса хоть кусочек настоящего мира за окнами магазина. Когда все клетки перенесли, Калеб и Аня заторопились обратно в Отель из Ниоткуда.
– Хочешь сыграть в карты еще раз? – спросила Аня.
– Ни за что, – замахал руками Калеб, – я уже достаточно унижен.
– Можем сыграть во что-то более подходящее для твоего умишка, – предложила Аня. – В подкидного дурака, может быть?
Дэниел хихикнул себе под нос, пока их голоса затихали вдали.
– Эй, помощь нужна?
Элли расставляла клетки. В них были не только птицы – костюмы превратились в лоснящихся черных кошек и огромных золотых крыс, шелковистых лис и бархатных летучих мышей, все в цветах Хэллоуина.
Мистер Сильвер отсутствовал, как Дэниел и ожидал, но Элли заверила его, что отец дал ей слово присутствовать на маскараде.
– Надо поторапливаться, – сказал мальчик, обративший внимание, что часы показывали уже без пяти минут полночь.
Он внезапно заметил, что магазин, обычно наполненный скрипом и тиканьем часов, непривычно затих. Все часы остановились.
Элли выставила первую клетку ко входу и распахнула дверь в прохладу нью-йоркской ночи. Девочка открыла клетку. Оранжевый бархатный попугай со сверкающими глазами-брильянтами выпорхнул в темноту, бесшумно рассекая крыльями воздух. Клетка за клеткой, Дэниел с Элли выпускали животных. Каждый из них отправился по адресу, указанному в приглашении.
Все они прибывали именно туда, куда нужно. От скромных квартирок до роскошных особняков и дорогих отелей, приглашения-звери протискивались в щели почтовых ящиков, пролезали в дымоходы и залетали в открытые окна. Они пробирались в спальни приглашенных гостей и «раскрывались» прямо у кроватей.
Гости не знали, что пробудило их ото сна и проснулись ли они вообще. Потревоженные, они обнаруживали загадочные конверты с небольшими черными карточками внутри, обещающими шанс всей жизни – возможность попасть на зачарованный бал.
И все они нашли на кровати костюмы. Бальные платья из черного бархата и огненно-рыжего шелка; хрустальные тиары, украшенные золотом; кольца с брильянтами и золотые ожерелья; смокинги и цилиндры. Каждый предмет гардероба сидел идеально, словно был специально подогнан под владельца.
Облачившись в роскошные костюмы, гости вышли на улицы и зашагали в сторону магазина, как будто лунатики во сне.
Достигнув магазина, собравшиеся выстроились в очереди, не то спящие, не то бодрствующие.
Никто не заметил, как Виндиктус Шарп вышел из тени и присоединился к толпе. Он не был одет в черно-оранжевое, как все остальные. На нем сидел превосходно скроенный костюм пепельно-серого цвета, а в руках он держал трость с серебряным набалдашником. Его серебристые волосы и усы были аккуратно подстрижены, а цвет глаз поражал неестественной холодной голубизной.
Пробираясь сквозь толпу, Шарп остановил взгляд на одном из гостей, пожилом мужчине, и аккуратно вытянул у него из рук приглашение. Затем он что-то прошептал мужчине на ухо, и в тот же миг тот развернулся и сонно зашагал прочь.
Как только подошел последний гость, остановившиеся часы ожили, наполняя ночь своим тиканьем. Изящные золотые ворота магазина обратились в пыль, рассеявшуюся в морозном небе Нью-Йорка. Очередь задвигалась.
